ГлавнаяДля души

М.Б. Абрамов 

  Степан Осипович Макаров. 

  К 170–летию

со дня рождения

 (2018)

Фото неизвестного автора. 1900-е годы. Оригинал хранится в музее «Московский Дом фотографии»

          О Макарове — воспитателе и педагоге — разговор осо­бый. Степан Осипович всегда ра­товал за расширение кругозо­ра подчинённых. Ему принад­лежат слова: «Надо, чтобы каждый знал, что с выходом из школы учение не оканчи­вается и что всю свою служ­бу офицер, не желающий ид­ти назад, должен учиться и работать». Честь командира корабля Макаров держал очень высоко. В его дневнике есть такая запись: «Дело командира составить имя своему судну и заставить всех офицеров полюбить его и считать несравненно выше других судов». Макаров не терпел самоуверенного невежества. Он писал: «...то, что офицер будет требовать от своих подчинённых, он обязан безукоризненно выполнять сам; учась сам, он должен учить и воспитывать других». Макаров ежедневно находил время для индивидуальной беседы с тем или иным офицером, причём стремился учить показом, а не рассказом. Вся деятельность Макарова была проникнута заботой об обучении и воспитании моряков в духе героических тра­диций русского флота. Он был уверен, что люди, все­сторонне подготовленные к любому действию, как в бое­вой, так и в мирной обстановке, и есть то главное, без чего невозможен успех на флоте.

Основные жизненные принципы С. О. Макарова и некоторые его высказывания:

      - Проведи каждый день так, как если бы это была вся твоя жизнь.

      - Не разбрасывай на ве­тер своих способностей и больше всего цени время.

      - Изучай деяния своих предков.

      - Учись непрерывно всю жизнь и учи других.

      - Без вдумчивого отноше­ния ко всему виденному, слы­шанному и прочитанному че­ловек утрачивает свое глав­ное достоинство перед всем окружающим его неодушев­ленным миром — способность мыслить.

      - Никто не приносит обще­ству такой пользы, как люди с твердым характером и сильной волей, направленной на общеполезное дело.

      - Самое лучшее средство воспитания характера — это труд, работа, дело, стремле­ние достигнуть поставленной перед собою цели.

      - Знай своих подчинённых.

      - Всё, что требуешь от подчинённых, должен безукоризненно знать и выполнять сам и показать, как сделать.

      - Исправиться никогда не поздно.

      - Никогда нельзя удовлет­воряться достигнутым, нужно идти вперёд, учиться и со­вершенствовать свои знания, и делать это не только для себя, но и для других, де­лясь своим опытом с менее знающими.

      - Быть военным моряком и оставаться в стороне от большой справедливой войны – не самая яркая строка в офицерском послужном списке.

       - В море – значит дома…

      - В море всё зависит от капитана; от него зависит здоровье и дух команды, которая всегда бодра, когда видит о себе постоянную заботливость и перед глазами знание своего дела, начиная от командира и кончая последним гардемарином.

      - В плавании не следует пропускать ни одного случая попрактиковаться в упражнениях, полезных в боевом отношении.

      - Война есть экзамен, назначение которого от нас не зависит. Приготовление к войне есть приготовление к экзамену, и если этого приготовления мы никогда практиковать не будем, то не нужно удивляться, если экзамен выдержан плохо.

      - Всякий военный человек должен проникнуться сознанием постоянной готовности пожертвовать жизнью.

      - Дайте мне корабль из дерева, а железо вложите в людей.

      - Если человек не привык к дисциплине и порядку, с ним нельзя воевать.

      - Мало знать, нужно ещё и уметь. Уметь – это главное.

          С.О. Макаров считал, что умение владеть собой, сознательно управлять чувствами, поступ­ками в любой обстановке со­вершенно необходимо воину. Обладающий этими качествами моряк, не лишённый к то­му же инициативы, учтёт в бою малейшие изменения в создавшейся   обстановке.

          Степан Осипович был чрез­вычайно общительным, вни­мательным к подчинённым начальником. Он всегда был спокоен, никогда никого не торопил и не нервировал. Его деятельность, энергия и интерес к делу, которому он был предан всей душой, все­гда служили примером для других.

          Макаров был до пунктуаль­ности точным человеком. Не терпел пространных разгла­гольствований, переливаний из пустого в порожнее, кан­целярской волокиты, пустых оправданий и увёрток. Его раздражало и слепое, пассив­ное повиновение, которое он считал вреднейшим проявле­нием угодничества и человеческой безликости. Макаров говорил, что только человек, который не кривит душой и не подхалимствует, по совести высказывает своё мнение, имеет право претендовать на уважение.

          Степан Осипович был спра­ведливым и заботливым на­чальником, не терпел самодурства. Он говорил: «Само­дур не создаёт дисциплины, а только развращает людей». Со всеми людьми Макаров был прост и внимателен, ни­когда не забывал выполнять то, что обещал кому-нибудь. Особую заботу он проявлял о быте матросов, портовых и заводских рабочих: питание, жильё, санитарное состояние команд, техника безопасно­сти, пенсии, школы, улицы, парки и дороги были объек­тами его постоянного внима­ния.

          Многолетняя военная служба выработала у Степана Осиповича приверженность к строгому распорядку дня. Засыпал он сразу, как только ложился, — всегда, в любых условиях. Он считал это совершенно необходимым условием для военного человека, сон которого в любую минуту может прервать сигнал тревоги. В половине двенадцатого ночи Макаров пил чай и ложился спать ровно в час ночи. Писал он только в копировальную тетрадь и только остро отточенным карандашом. В такие часы его мог беспокоить лишь один человек — старый денщик из матросов, Иван Хренов, служивший у адмирала ещё со времён кругосветки на «Витязе». В распорядке дня обязательно присутствовала и физкультура. Степан Осипович обладал от природы большой силой, регулярно занимался гимнастикой, хорошо плавал, любил грести на шлюпке. На всех кораблях, где он служил, организовывались шлюпочные гонки, стрельбы, фехтование и гимнастика. Всеобщую любовь к себе он заслужил благодаря поистине отцовской заботе о здоровье и питании нижних чинов. Степан Осипович мог покурить с матросами махорку и никогда не садился за офицерский стол, не сняв пробы с пищи для рядовых. Матросы иначе как «Борода», «Наш старик», «Отец наш» не называли его. Можно ли пожелать больше любому командиру? Вместе с тем, Макаров был строгим, суровым и даже придирчивым во всём, что касалось службы, дисциплины, внешнего вида подчинённых.

Особенности военной тактики С.О. Макарова

 -    Огромная роль командира корабля, его личный пример, знания и умения — основы победы в бою.

 -    Наступательность, активность в ведении боя, каким бы ни было судно неприятеля.

 -    Огромное значение нравственного духа на корабле, умение командира поддерживать оптимизм на корабле, вера его в каждого на судне.

 -    Возможность проявления личной инициативы на корабле любым — от командира до гардемарина. Макаров стремился отойти от устоявшегося метода командования, когда все выполняют только приказы и не должны думать — за них это делают другие. Он ненавидел рутину, старую привычку перекладывать ответственность на других.

 -    Огромна роль тренировок в мирное время. Любую минуту необходимо использовать для практического усвоения навыков. Только тогда будут  результаты во время боя.

             Степан Осипович Макаров — выдающийся русский флотоводец, талантливый учёный, государственный деятель, океанограф, полярный исследователь, пионер использования ледоколов, кораблестроитель,вице-адмирал. С.О. Макаров внёс большой вклад в развитие кораблестроения, артиллерийского и минно-торпедного оружия, тактики броненосного флота, в организацию боевой подготовки, обучения и воспитания моряков.   Его военно-теоретические работы, особенно в области военно-морского искусства, не потеряли своей актуальности в определенной степени и в наше время.

             Имя вице-адмирала Степана Осиповича Макарова неразрывно связано с историей развития русского флота. С.О. Макаров был наиболее талантливым представителем русского военно-морского флота второй половины XIX и начала XX в.

            Степан Макаров родился 27 декабря 1848 г. в городе Николаеве - на Буге Херсонской губернии в семье морского офицера — Осипа Фёдоровича Макарова (1813-1889гг.), служившего в Николаеве и Николаевске-на-Амуре, и его жены Елизаветы Андреевны Кирилловой, дочери унтер-офицера. Отец его начал службу солдатом, за отличие был произведён в офицеры, получил дворянство не по наследству, а по заслугам буквально за несколько месяцев до рождения Степана.

Дом, в котором родился С.О. Макаров

            После Крымской войны 1853—1856 гг. России было запрещено иметь флот на Чёрном море. Отца С.О. Макарова переводят служить на Дальний Восток, в Сибирскую военную флотилию. В апреле-августе 1858 года Осип Федорович вместе с семьёй 5 месяцев добирался к новому месту службы в город Николаевск-на-Амуре. В сентябре этого же года он определил своего сына Степана, которому было от роду 10 лет, в Николаевское мореходное училище, готовившее штурманов для Сибирской военной флотилии. От Елизаветы Андреевны у него было пятеро детей, три сына и две дочери. Когда Степану было 9 лет, умерла мать, а отец в 1857 г. женился второй раз на вдове своего сослуживца, поручика морской артиллерии Попова. На Дальнем Востоке Осип Фёдорович занимался заготовкой припасов и сплавом их по Амуру, он был переаттестован в офицеры по Адмиралтейству. В 1862 г. он даже командовал речным пароходом. По свидетельствам людей, знавших его лично, Осип Фёдорович был человек недюжинного ума, расчётливый хозяин, большой спорщик, причём обнаруживал разнообразные знания и много практической сообразительности. Служил в Николаевске-на-Амуре, а затем в Сретенске, дослужился до штабс-капитана и получил право на усиленную пенсию. В 1868 г. был переведён на службу в Черноморскую флотилию в г. Николаев и в 1873 г. уволен в отставку. Осип Фёдорович имел собственный дом (сейчас там музей). Отношения с отцом никогда не порывались, отец был требователен к сыну, чрезвычайно им гордился и в письмах журил, что тот недостаточно подробно пишет. После второго брака отношения с сыном несколько охладели. Умер Осип Фёдорович в 1889 г.

           Юный Макаров с первых же дней обучения в училище зарекомендовал себя очень способным, трудолюбивым и прилежным кадетом, проявляющим большой интерес к изучению наук и морского дела, любил серьёзную литературу, много читал, ему нравились Пушкин, Тургенев, С.Т. Аксаков. Большую помощь Макарову в учёбе, особенно в его самостоятельной работе, оказывал учитель истории и географии К.Ф. Якимов.

           Летом 1861 года, когда Степан перешёл на старшее отделение, его впервые направили для морской практики на корабли Сибирской военной флотилии. Вначале он плавал на винтовом клипере «Стрелок», которым командовал лейтенант Г.Х. Эгершельд, а затем перешёл на военный транспорт «Манчжур» (командир – капитан-лейтенант А.К. Шефнер). Этот транспорт 2 июля 1860 г. высадил на берег залива Золотой Рог 28 солдат, 2-х офицеров и прапорщика Н.В. Комарова, которые основали военный пост, выросший впоследствии в город Владивосток. А.К. Шефнер в 1871 г. был назначен командиром Владивостокского порта.

           Первая учебная практика на кораблях продолжалась более четырёх месяцев и проходила в пределах залива Де-Кастри. Вторая практика в 1862 году также проходила на военном транспорте «Манчжур», который использовался в качестве учебного корабля для штурманской практики.

           Командиры кораблей, на которых Степан Макаров проходил учебную практику в 1861 и 1862 годах, дали ему прекрасные аттестации. Они отмечали его необыкновенные способности, любознательность, желание непрерывно расширять знания и исключительное трудолюбие. Особую любовь Макаров проявил к изучению морского дела, которому решил посвятить всю свою жизнь.

           С первой учебной практики Степан вернулся с аттестацией лучшего кадета морского училища. Добрая молва о нём дошла и до командира Николаевского порта контр-адмирала В.П. Казакевича, который шефствовал над училищем.

           Летом 1863 года Степан Макаров, как лучший кадет училища, по ходатайству   В.П. Казакевича был послан во Владивосток на крейсерскую эскадру вице-адмирала А.А. Попова, которая готовилась к дальнему плаванию к берегам Северной Америки. По прибытии Макарова определили на клипер «Абрек». Когда командующий Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал А.А. Попов узнал о необыкновенно способном юном моряке Степане Макарове, то перевёл его на свой флагманский корабль – корвет «Богатырь», чтобы иметь возможность поближе познакомиться с 14-летним кадетом.

           Степан Макаров с июля 1863 г. провёл на крейсерской эскадре А.А. Попова девять месяцев, совершив плавание из Владивостока в Сан-Франциско и обратно. Для Макарова это океанское плавание явилось первой настоящей школой морской выучки, оказавшей на него большое влияние. Штурманский кадет приобрёл в плавании по Тихому океану знания и навыки флотской службы. Во время долгого похода Степан по своей инициативе усиленно изучал английский и французский языки, что дало ему возможность свободно общаться с американцами, удивляя всех грамотным произношением. Эскадра простояла в Сан-Франциско несколько месяцев, и Макаров успел отличиться при тушении берегового пожара, и даже… влюбиться в одну американку. Здесь же, на флагманском корабле «Богатырь», Степан начал вести свой подробный личный дневник. После поступившего приказа о возвращении в училище для продолжения занятий последовала трогательная сцена прощания с экипажем корабля.

           В дальнейшем на пути становления Степана Осиповича Макарова как морского офицера встречалось немало замечательных людей, но первым учителем был вице-адмирал А.А. Попов. После завершения плавания к берегам Северной Америки Макаров пришёл к А.А. Попову в каюту, чтобы поблагодарить за всё хорошее и от избытка нахлынувших чувств расплакался. Адмирал, отличавшийся суровым характером, растрогался. Он по-отцовски любил хороших моряков, и ему было жалко расставаться с талантливым юным кадетом. Расцеловав Степана, Попов подарил ему на память свою фотографию с надписью: «Моему молодому другу С. Макарову на память о приятных, а в особенности неприятных днях, проведённых им со мною. А. Попов. 18 мая 1864 года».

           В октябре 1864 г. Макаров возвратился из плавания в Морское училище Николаевска-на-Амуре, перешёл в старший класс и был назначен фельдфебелем, что говорило об его примерных знаниях и безукоризненной дисциплине. Также, ввиду недостатка преподавателей, ему было поручено заниматься с младшими воспитанниками. В апреле 1865 года в Морском училище состоялись выпускные экзамены, которые завершились для Степана Макарова настоящим триумфом: он успешно сдал 17 экзаменов и окончил училище первым по списку.   Председатель экзаменационной комиссии контр-адмирал В.П. Казакевич лично поздравил Степана Макарова с блестящей сдачей экзаменов и сообщил, что возбудил ходатайство о производстве его за исключительно высокие способности не в кондукторы корпуса штурманов флота, как это предусматривалось положением об училище, а в гардемарины флота – наравне с выпускниками Петербургского Морского кадетского корпуса. Однако потребовалось два года для того, чтобы это ходатайство было удовлетворено. 

Пароход «Америка» 

            В ожидании производства Макаров отправляется в плавание на пароходе «Америка» (название пароход получил от места постройки – Нью-Йорк). Командиром парохода был А.А. Болтин. Макаров становится свидетелем снятия этого парохода с мели, что в дальнейшем послужило поводом для написания научной статьи под названием «Описания работ по снятию с мели парохода «Америка»

Корвет «Варяг»

            В августе 1865 года Мак аров был назначен на корвет «Варяг» под командованием капитана 2-го ранга Р. А. Лунда, кругосветного мореплавателя, прозаика, сотрудника журнала «Морской сборник». Командир так отзывался о молодом унтер-офицере: «В продолжении слишком годовой службы на корвете Макаров выказал отличные показания по всем отраслям морского искусства, особенное усердие, старание и любознательность. Так, например, из любви к приобретению познаний Макаров присутствовал при всех астрономических и магнитных наблюдениях, деланных лейтенантом К.С.Старицким,  и вычислял их для себя; кроме того, Макаров — юноша самого благородного и прекрасного поведения».

Р.А. Лунд 

          С ноября 1866 г. по 31 мая 1867 г. Макаров на корвете «Аскольд» (командир – П.И. Полозов, будущий контр-адмирал) в составе эскадры контр-адмирала Ф. С. Керна перешёл по маршруту Нагасаки — мыс Доброй Надежды — Кронштадт. Наконец, 14 июля 1867 г.,   «по особому высочайшему повелению не в пример прочим», Макаров был произведён в гардемарины и зачислен в Морской кадетский корпус.

Корвет «Аскольд».

          В 1867 году в журнале «Морской сборник» была опубликована первая научная работа 18 -летнего Макарова по штурманской специальности - «Инструмент Адкинса для определения девиации в море». К этому времени относится и его высказывание, характеризующее отношение к морю и службе. В дневнике 17 августа 1867 года он записал: «В море я у себя дома, а на берегу - в гостях». Это изречение Макарова стало принципом, которым он руководствовался на протяжении всей службы и на котором воспитывал подчинённых.

          Летом 1867 года Макаров был назначен на фрегат «Дмитрий Донской», на котором корабельные гардемарины, закончившие Морской корпус, отправлялись в заграничное плавание по Атлантическому океану. Фрегат вышел из Кронштадта в сентябре 1867 года, зашёл в Копенгаген и Плимут (там Макаров совершенствовал свой английский), пересёк Атлантический океан с севера на юг и прибыл в Рио-де-Жанейро. В Кронштадт «Дмитрий Донской» возвратился 28 июня 1868 года.

            За время плавания на фрегате Макаров зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Аттестуя Макарова по службе на «Дмитрии Донском», его начальник лейтенант П. Дурново написал: «Примерным знанием дела, расторопностью, усердием, исправностью резко выделяется из среды прочих гардемаринов. Начитан, любознателен и обещает много в будущем. Знает английский язык». Командир корабля утвердил аттестацию: «С отзывом об этом молодом человеке согласен».

            Находясь в плавании на «Дмитрии Донском», Степан блестяще выдержал экзамен на корабельного гардемарина и 24 мая (5 июня) 1869 года, через четыре года после окончания Николаевского морского училища, был произведен в офицеры, получив чин мичмана.

             К этому времени он имел большой практический опыт плавания на кораблях – служил на 11 различных судах и побывал на многих морских и океанских театрах, в том числе на Тихом, Индийском и Атлантическом океанах, проведя в море в общей сложности 1970 дней.

            С производством в офицеры начался новый этап в службе Макарова. В июне 1869 года он был назначен на двухбашенную броненосную лодку «Русалка», которой командовал капитан 2-го ранга М.Н. Шварц. «Русалка» входила в состав практической эскадры броненосных кораблей Балтийского флота, во главе которой стоял вице-адмирал Г.И. Бутаков, ставший вторым после адмирала А.А. Попова учителем Макарова.

                                                           Броненосная лодка «Русалка»

           В первом же офицерском плавании Макаров начал исследовать проблему непотопляемости корабля (толчком к этому послужила авария «Русалки», севшей на мель и едва не затонувшей). Он сразу обратил внимание на несоответствие возможностей корабля бороться с авариями.

           Макаров изучил причины аварий ряда других кораблей, произвёл сам нужные расчёты и результаты своего исследования опубликовал в 1870 г. в статье «Броненосная лодка «Русалка» в журнале «Морской сборник», где предложил новаторские идеи: о разделении корабля на водонепроницаемые отсеки, об установлении магистральных трубопроводов с мощными помпами и ответвлениями в отсеках. В январе - марте 1870 г. Макаров  изобрёл пластырь (шинкованный мат) для заделки пробоин судов.

           Своими изысканиями Макаров впервые в истории положил начало научному обоснованию и практической организации борьбы за живучесть корабля, он стал основоположником теории непотопляемости корабля, над которой затем работал в течение всей своей службы. Он первым в истории кораблестроения дал определение понятия непотопляемости корабля. «Непотопляемость судна, – писал он в 1875 году, – или способность его оставаться на воде, имея подводные пробоины, есть одно из главных боевых качеств каждого судна».

           В январе 1870 года мичман Макаров был назначен ревизором на только что построенную на Охтинской верфи Санкт-Петербурга винтовую шхуну «Тунгус», которой предстояло совершить плавание из Кронштадта в Николаевск-на-Амуре. Для Макарова этот многомесячный поход через Атлантический и Тихий океаны, проходивший в сложных гидрометеорологических условиях, явился хорошей школой морской выучки.

           Когда шхуна «Тунгус» прибыла в Рио-де-Жанейро, Макарову стало известно, что по представлению адмирала Г.И. Бутакова 1 января 1871 года ему «за отличие по службе» досрочно присвоили чин лейтенанта и выделили награду в размере 200 рублей за мореходные труды в кругосветном плавании. Столь быстрое повышение в мирное время было случаем из ряда вон выходящим.

           По завершении плавания на шхуне «Тунгус», 8 Декабря 1872 года Макаров получил предписание отбыть в Петербург в распоряжение вице-адмирала А.А. Попова, который в то время занимался проектированием и постройкой броненосных кораблей. Это - новый поворот в судьбе Макарова. В течение последующих четырёх лет лейтенант Макаров разрабатывает водоотливные системы для броненосных кораблей и в совершенстве осваивает кораблестроительное дело. Его очередные статьи в «Морском сборнике» привлекают не только специалистов и широкую читательскую аудиторию, но и пристальное внимание иностранных военных агентов. Мундир Степана Осиповича уже украшен орденами Святого Станислава 3 степени и Святой Анны 3 степени. В декабре 1873 г. лейтенант Макаров был откомандирован в Вену на Всемирную промышленно-техническую выставку, где с успехом экспонировал «Пластырь системы Макарова».

          В те годы Степану Осиповичу приходилось много плавать на различных судах Балтийского флота. Сослуживцы поражались его работоспособности и самоотдаче. На вопросы о личной жизни и чрезмерной занятости своим делом он отвечал: «А если оно любимое? А если дело спорится? То тогда как мне поступать?».                         

          С 24 по 25 сентября 1874 г. Макаров состоял флаг - офицером при вице-адмирале  А. А. Попове.

          В Петербурге Макаров обрабатывает свои материалы по гидрологии. Здесь же происходит его знакомство с Ф.Ф. Врангелем, в то время преподавателем Морской академии. Врангель стал его самым близким другом. Впоследствии он писал: « Меня крайне заинтересовали важные результаты его наблюдений; и ещё более поразила его личность, которую можно было вполне оценить, лишь видя его в работе. Даровитых русских людей я встречал часто, но редко природная быстрота соображения и проницательность ума соединяются с таким неутомимым трудолюбием, как у Степана Осиповича Макарова, с такой настойчивостью в преследовании намеченной цели».

            После опубликования работы, высказанные в ней идеи и практические предложения, были приняты во всех странах мира и стали учитываться при строительстве кораблей. 7 марта 1875 г. Макаров прочитал в Кронштадтском морском собрании первую лекцию, посвящённую вопросам борьбы за непотопляемость корабля. Приказом генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича 20 марта 1876 г. введена в действие первая в Российском флоте инструкция по обеспечению непотопляемости кораблей.

            Парижский мирный договор, действовавший в 1856—1871 гг., запрещал России иметь военный флот на Чёрном море. Поэтому к середине 1870-х годов в составе Черноморского флота России имелось всего 2 броненосца береговой обороны и несколько вооруженных пароходов. А турецкий флот насчитывал 15 броненосцев и мониторов, несколько десятков вооруженных пароходов, канонерских лодок и других кораблей. Такая ситуация сложилась в результате поражения России в Крымской войне 1853—1856 гг.  

            С начала русско-турецкой войны 1877—1878 гг. за освобождение Болгарии от турецкого ига, соотношение сил на Чёрном море было далеко не в пользу России. Нужно было при малочисленности морских сил найти эффективные методы борьбы с сильным флотом Турции. 27-летний лейтенант Макаров хлопочет о переводе на Черноморский флот, который ещё только воссоздается, на любую корабельную должность. Он так и говорил: «Быть военным моряком и оставаться в стороне от большой справедливой войны — не самая яркая строка в офицерском послужном списке».  

            В декабре 1876 г. Макаров предложил невиданные до того «партизанские» приёмы борьбы на море — предложил проект использования парохода, как плавучей базы для беспалубных минных катеров и уничтожения броненосных кораблей противника малыми и быстроходными катерами, оснащёнными шестовыми и буксируемыми минами, действуя по ночам и возле берегов противника. После атаки катера должны были отходить к пароходу, их поднимали на палубу, и пароход быстро уходил. Был предложен и конкретный план действий против турецкого флота.   Макарову удалось убедить руководство российского морского ведомства в том, что при почти полном отсутствии крупных боевых кораблей минные катера могут стать реальной силой, способной противостоять броненосной эскадре любого потенциального противника.

             Инспектор минного отдела министерства контр-адмирал К.П. Пилкин признал проект Макарова «лучшим из существующих, простым и не требующим особых приспособлений». Резолюция Пилкина на рапорт С.О. Макарова отражала основные достоинства проекта последнего: вооружение шестовыми и буксируемыми минами паровых катеров, снятых с больших кораблей, не требовало значительных усилий, времени и денежных средств.

            Окончательное одобрение своих проектов Макаров получил от великого князя Константина Николаевича Романова, генерал-адмирала и главы Морского ведомства.

            В октябре 1876 г. Макаров был назначен на Черноморский флот. 13 декабря — вступил в командование коммерческим пароходом «Великий князь Константин». 

            Успех минной атаки полностью зависел от внезапности нападения, слаженности и оперативности действий, поэтому минный транспорт «Великий князь Константин» получил целый ряд оригинальных технических усовершенствований. Макаров переоборудовал его, в соответствии со своим проектом, для использования как базы для спускаемых шлюпбалками на воду минных катеров. Быстроходный корабль-база, способный доставлять катера к местам проведения операций, стал основным проектом Макарова. Такой способ доставки решал множество проблем, связанных с незначительной дальностью плавания и мореходностью небольших катеров.

            Русские минные катера не могли конкурировать с зарубежными аналогами специальной постройки вроде «Раппа». Все они до начала войны были обычными паровыми деревянными шлюпками, скорость которых ограничивалась 5—6 узлами, поскольку мощность их машин не превышала 5 л.с. Паровую машину, котёл и экипаж катеров защищали листы стали толщиной 1,6 мм и мешки с углём, подвешенные к длинным штангам вдоль бортов, а для защиты от волн некоторые катера получили металлические козырьки в носовой части. Команда каждого катера состояла из пяти человек: командира, его помощника, рулевого, механика, минёра.

Катерами командовали:

«Чесма» — лейтенант И. М. Зацарённый

   «Синоп» — лейтенант С. П. Писаревский

         «Наварин» — лейтенант Ф. Ф. Вишневецкий

   «Минер» — мичман В. Ф. Нельсон-Гирст

     Миноноска № 1 — лейтенант Л. П. Пущин

                   Миноноска № 2 — лейтенант В. О. Рождественский 

           В первую очередь, пароход оснастили особыми шлюпбалками с паровыми лебёдками конструкции Макарова, поднимавшими четыре минных катера с полным вооружением и командой на борт корабля-базы всего за 7 минут. Более того, система Макарова позволяла принимать катера на пароход, не снижая его скорость менее 6 узлов. Моряки понимали, что после атаки на корабли противника катера подвергнутся жестокому обстрелу, и их шансы на спасение зависят от того, как скоро они окажутся на борту своей плавбазы.

           Различия в конструкции катеров осложняли разработку надёжной системы их спуска на воду. Например, «Наварин» и «Минёр» изначально были простыми разъездными катерами, а «Синоп» — гидрографическим катером. Но особенно много хлопот доставлял катер «Чесма», изготовленный из тонких медных листов, корпус которого мог деформироваться даже от легкого удара. «Чесму» приходилось поднимать за котёл, поддерживая корпус снизу специальной деревянной балкой.

           Для увеличения скорости хода корабля-базы Макаров приказал укрепить на штевне специальный каплевидный обтекатель, который придавал пароходу некоторое сходство с судами-таранами, имевшими носовой бульб. Это изобретение помогло снизить волновое сопротивление ходу корабля, скорость которого возросла на 1 узел. Бульбовая форма носовой оконечности прочно вошла в практику мирового кораблестроения только со второй половины XX века — устройство опередило своё время более чем на полвека.

           Ускорение подготовки катеров к автономному плаванию являлось не менее важной задачей, чем быстрый спуск на воду. Было найдено ещё одно оригинальное решение — паровые машины катеров сначала прогревали паром из котлов парохода, а уже потом заправляли кипятком. Благодаря этому время на подготовку энергетических установок катеров сократилось с 2 часов до 15 минут.

           Чтобы обезопасить частые подъёмы и спуски катеров, а также и повысить их мореходность, Макаров предложил укладывать 12-метровые минные шесты в специальные уключины вдоль бортов подобно вёслам. Для атаки шест при помощи системы рычагов выдвигался наклонно вперёд так, чтобы мина находилась ниже поверхности воды. Для приведения шеста в боевое положение требовались усилия 2-х, - 3-х человек. К шестам крепились металлические контейнеры с пороховыми зарядами. Эти заряды были трёх типов: 8-фунтовые (3,2 кг), 15-фунтовые (около 6 кг) и 60-фунтовые (24,6 кг) взрывчатки. Взрыв происходил либо от удара мины в борт вражеского корабля (срабатывал взрыватель нажимного действия конструкции штабс-капитана Трумберга), либо он производился электрическим импульсом от гальванической батареи. Чтобы подвести мину под ватерлинию вражеского корабля, катер должен был приблизиться к нему почти вплотную, на расстояние 4—5 метров.

           Макаров не считал шестовые мины единственным вариантом вооружения своих катеров. Желая обеспечить свои катера по-настоящему мощным оружием, он разработал для них буксируемую «мину-крылатку». Своё образное название она получила за специальные крылья, которые отводили мину в сторону от следа катера (этот же принцип был позже использован для создании параван-трала). «Крылатку» с 48 кг. пороховым зарядом катер доставлял к кораблю противника на длинном тросе. При длине буксира 35—40 метров «крылатка» уклонялась на 30-40° от диаметральной плоскости катера-носителя, что существенно отличало её от прежних буксируемых мин, которые появились в США десятилетием раньше.

           Траектория движения мины зависела от скорости катера и силы натяжения буксировочного троса, поэтому вывод её под днище неприятельского корабля требовал от моряков настоящего мастерства. С другой стороны, теперь экипаж подвергался гораздо меньшей опасности, так как отпадала необходимость подходить вплотную к вражескому кораблю. Испытания «крылатки» показали, что она была способна преодолевать заградительные боны, не повреждала катер при взрыве, а также была проще в обращении, чем прежние образцы буксируемых мин.   Особенности «мины-крылатки» вынудили отказаться от контактного автоматического взрывателя — зачастую он срабатывал от случайных столкновений. На новом оружии Макаров решил использовать электрический запал, впервые в мире установленный именно на его «крылатках».   

           Использование такого запала повышало точность и результативность минного удара, но осложняло боевую задачу минеров, которые должны были точно выбирать момент для замыкания электрической цепи.

           Определённые неудобства минёрам доставлял и длинный буксировочный трос, который мог зацепиться за неожиданное препятствие, а иногда наматывался на гребной винт катера, лишая его хода.

          Использование такого запала повышало точность и результативность минного удара, но осложняло боевую задачу минёров, которые должны были точно выбирать момент для замыкания электрической цепи.

          В 70-х годах XIX в. на Балканах развернулось движение славянских народов против феодально-абсолютистского гнёта турок. В 1875 г. вспыхнуло восстание в Боснии и Герцеговине, поддержанное сербами, черногорцами и болгарами. Турки учинили жестокую расправу над повстанцами, но подавить народное возмущение не могли. Национально-освободительная борьба народов Балканского полуострова вызвала глубокое сочувствие в России. Тысячи русских добровольцев героически сражались в рядах черногорской и сербской армий. Русское правительство, заинтересованное в усилении своего влияния на Балканах, неоднократно предлагало Турции мирное урегулирование взаимоотношений с Болгарией, Боснией, Сербией и Черногорией. Но Турция отвергала эти предложения.

          В начале апреля 1877 г.  Морское ведомство зафрахтовало у Русского Общества пароходства и торговли на Черном море четыре парохода «Великий князь Константин», «Владимир», «Веста» и «Аргонавт» для использования  их в качестве вспомогательных крейсеров. Несколько позже у того же общества были взяты ещё два парохода — «Россия» и «Опыт» — и 4 паровые шхуны: «Ворон», «Утка», «Лебедь» и «Коршун».

         12 апреля 1877 г. Россия объявила Турции войну. Российский флот действовал на Дунае и в Чёрном море.

         18 апреля. Оборудованный по проекту лейтенанта С. О. Макарова пароход «Великий князь Константин» вышел из Севастополя в первое крейсерство для операций у турецких берегов.

          23 апреля Турция объявила о блокаде русских черноморских берегов, для чего из состава турецкого флота было выделено около 20 судов.

          Из-за технических сложностей в использовании «крылаток» окончилась неудачей первая ночная вылазка четырёх минных катеров, состоявшаяся уже через 6 дней после объявления войны, 30 апреля 1877 года. С. О. Макаров находился на катере «Минёр». Командиру «Чесмы» лейтенанту В.М. Зацарённому удалось подвести свою «крылатку» под корпус турецкого сторожевого колёсного парохода, стоявшего на рейде Батума. Но её электрический взрыватель так и не сработал, несмотря на многократные попытки лейтенанта подорвать мину. Вскоре противник заметил катера и им пришлось вернуться на корабль-базу.

          «Сделанная вылазка, - доносил Макаров командующему Черноморским флотом Н.А. Аркасу - убеждает меня, что ночью нападение катерами возможно, и теперь с людьми обстрелянными, я больше чем когда-нибудь, уверен в успехе вылазок…». 

          С.О. Макаров, вопреки строгому предписанию Н.А. Аркаса, решил повторить нападение на турецкую эскадру, сосредоточенную уже на Сухумском рейде. Но этому помешала штормовая погода, и «Великий князь Константин» вернулся в Севастополь. Неудача батумской атаки объяснялась как новизной и сложностью дела — применения буксируемых мин против движущейся цели, так и недостатками в организации взаимодействия катеров и низкой эффективностью самого оружия. Тем не менее, вице-адмирал Н.А. Аркас посчитал неудачу закономерной, а риск всего предприятия Макарова неоправданным. В новых инструкциях главного командира операции «Константина» против боевых кораблей были ограничены. 

          Для возобновления последних потребовалось очередное вмешательство из Санкт-Петербурга: в предписании Н.А. Аркасу от 13 мая 1877 года управляющий Морским министерством вице-адмирал С.С. Лесовский указал на недопустимость ограничений и разрешил предоставить С.О. Макарову полную свободу действий.

           Всего через 2 недели, 28 мая «Великий князь Константин», взяв на буксир помимо своих четырёх катеров миноноски № 1 и № 2 — более быстроходные и мореходные минные катера — вышел из Одессы и взял курс на Сулин. Собственные катера были вооружены буксируемыми минами, миноноски — шестовыми.

           Около часа ночи 29 мая катера вошли на сулинский рейд. «Синоп», «Наварин» и «Минёр» отстали, а «Чесма» намотала на винт проводник своей буксируемой мины.

           Около двух часов ночи миноноска № 2 попыталась атаковать броненосный корвет «Иджлалие», но шестовая мина взорвалась, наткнувшись на боновое заграждение — турки начали защищать свои корабли импровизированными заграждениями из связанных между собой брёвен и рыбацких сетей.

           Миноноске № 1, которой командовал лейтенант Л. П. Пущин, удалось взорвать свою мину ближе к борту броненосца. Подоспевшие тихоходные «Синоп», «Наварин» и «Минёр» были отогнаны артиллерийским и ружейным огнём. Миноноска № 1 пострадала от артиллерийско-ружейного огня и затонула (по другим сведениям пострадала от взрыва собственной мины). Лейтенант Пущин и пять матросов команды катера попали в турецкий плен, шестой, машинист Морозов, утонул. Собственные катера и миноноска № 2 благополучно добрались до «Великого князя Константина» и вернулись в Одессу.

           В турецком плену погиб кочегар катера, заболев горячкой. Из плена наши моряки были освобождены в феврале 1878 г. Лейтенант Л. Пущин дослужился до чина генерал-майора, умер в 1898 г., похоронен на Казанском кладбище Царского Села. В 1904 г. его именем был назван миноносец Черноморского флота.

          8 июня у берегов Анатолии катера «Великого князя Константина» потопили бриг «Османие» и 3 небольших парохода.

          В июле лейтенант Макаров совершил три рейда в район пролива Босфор, где потопил несколько турецких судов с грузами.

Картина Л.Ф. Лагорио: «Уничтожение пароходом «Великий князь Константин» турецких судов у Босфора. 1877 год»    

        19–27 июля. Пароходы «Великий князь Константин» и «Эльборус» (командир - капитан 1 ранга Артюков), выйдя из Одессы в раздельное крейсерство к анатолийскому берегу, захватили и уничтожили: «Эльборус» — одну парусную шхуну, «Великий князь Константин» — 2 шхуны и 2 торговых брига.

        4 августа Макаров отвлёк турецкий броненосец появлением своего парохода от отряда полковника Б.М. Шелковникова (последнему предстояло отступить под давлением превосходящих сил турок по узкой дороге, шедшей по краю отвесного, возвышающегося над морем утёса). Макаров вызвал погоню броненосца за «Константином», а в это время Шелковников, незамеченный, провёл свой отряд опасным проходом у Гагр без всяких потерь.

Пароход «Великий князь Константин» отвлекает турецкий броненосец, обстреливающий отряд полковника Шелковникова 

у Гагринского ущелья 7 (19) августа 1877 года. Картина Л. Ф. Лагорио, 1880 год.

           Б.М. Шелковников телеграфировал по команде: «Константин» поспел в Гагры в самую критическую минуту и увлёк за собой броненосец… Услуга, оказанная им, не имеет цены. Приношу сердечную признательность бравому командиру «Константина»…».

          Позволив сделать лишь кратковременный необходимый отдых, в тот же день С. О. Макаров повёл свой корабль по направлению к Сухуму, который был занят турецким десантом, поддерживаемым огнём кораблей, стоящих в бухте Сухум-Кале. Ещё одна причина, по которой необходимо было спешить — в ночь с 11 на 12 августа ожидалось лунное затмение — самое подходящее время для скрытной атаки.

          К Сухуму «Великий князь Константин» подошёл 11 августа, в 22 часа на расстоянии шести миль от берега были спущены на воду минные катера. Стоящий в бухте вражеский монитор «Ассари Шевкет» находился за боновым заграждением — турки начали защищать якорные стоянки своих кораблей. «Синоп» с помощью мины подорвал заграждение, «Наварин» и «Минер» проникли за бон и взорвали свои мины в непосредственной близости от борта броненосца, в результате чего он получил пробоину, но остался на плаву и не понёс потерь в личном составе. Экипаж катера «Синоп» при подходе к противнику имел рукопашную схватку с экипажем гребной турецкой шлюпки, находившейся у борта броненосца, во время которой был ранен в голову командир катера лейтенант С. Писаревский.

Картина И.К.  Айвазовского «Минная атака катерами парохода Великий князь Константин турецкого броненосца «Ассари-Шевкет» 

на Сухумском рейде 12 августа 1877 года».

           После взрыва броненосца «Ассари Шевкет» Макаров продолжал поиски новых способов использования минного оружия с катеров. В конце 1877 года в Севастополе им были испытаны самодвижущиеся мины — торпеды Уайтхеда. В качестве торпедных аппаратов Макаров решил использовать деревянные трубчатые футляры, подвешенные под днище катера.

           Самодвижущимися минами Уайтхеда были оснащены два лучших катера. На «Чесме» торпеда располагалась в деревянной трубе под килём, на «Синопе» был предусмотрен плотик, который буксировался за катером, а во время атаки подтягивался к борту. Наводка осуществлялась поворотом корпуса катера.

           Вечером 15 декабря минные катера «Чесма» и «Синоп», преодолев сильный артиллерийский огонь противника, атаковали турецкий броненосец «Махмудие» на Батумском рейде. Катера выпустили по одной торпеде, но они прошли мимо цели.

           Спустя месяц, в ночь на 14 января, Макаров привёл минный транспорт «Великий князь Константин» к Батумскому рейду, где стояла турецкая эскадра. Катера «Чесма» и «Синоп» под командованием лейтенантов И.М. Зацаренного и О.И. Щешинского, сблизившись на расстояние 30-40 метров с военным пароходом «Интибах», выпустили две торпеды. Через несколько секунд раздались мощные взрывы, и в воздух взметнулись обломки турецкого корабля.

           Торпеды, впервые успешно применённые по инициативе С. О. Макарова на Батумском рейде, впоследствии стали грозным оружием надводных кораблей, подводных лодок и морской авиации, а минные катера «Чесма» и «Синоп» можно считать прототипом торпедных катеров.

           Макаров получил телеграмму от А.А. Попова: «Наконец- то успех! Позвольте считаться не учителем Вашим, а учеником». 

Это - первое в истории успешное боевое применение торпеды).  

           Активные действия Макарова и его минных катеров на Чёрном море и русских моряков на Дунае оказали огромное влияние на ход боевых действий. Туркам пришлось полностью отказаться от корабельной огневой поддержки своих войск и на Дунае, и на Кавказском побережье. К концу войны турецкие корабли большей частью прятались в портах. При этом они всегда окружали себя сплошным заграждением из связанных канатами брёвен, а с внешней стороны заграждения курсировали гребные баркасы, до отказа набитые стрелками.

          Так дальновидность и смекалка одного молодого русского офицера, в сочетании с храбростью и настойчивостью остальных моряков-минёров, нейтрализовали огромное численное превосходство турецкого флота.

            Атака «Интибаха» оказалась последней морской операцией в войне — через пять дней стороны заключили перемирие, а ещё через месяц, 19 февраля был подписан выгодный для России Сан-Стефанский мирный договор между Россией и Турцией, по которому:     1) Болгария становилась самостоятельным княжеством; турецкие войска выводились из неё, а крепости уничтожались; 2) Турция признавала независимость Черногории, Сербии и Румынии; 3) России возвращалась юго-западная Бессарабия, отошедшая в 1856 г. Румынии, которая взамен этого получала Северную Добруджу; 4) в Азии России передавались крепости Ардаган, Карс, Батуми и Баязет с Алашкеретской долиной и прилегающей территорией до Саганлурского хребта; 5) Турция обязывалась уплатить России 310 млн. рублей.

        1 июля - заключение Берлинского трактата. Берлинский конгресс значительно изменил Сан-Стефанский договор: 

1) предполагаемая территория Болгарии была сильно сокращена, Македония оставлена за Турцией, а из восточной Румелии создана автономная турецкая провинция; 

2) Баязет с прилегающей областью возвращён Турции; 

3) Австро-Венгрия получила Боснию и Герцеговину, Англия приобрела остров Кипр; 

4) за Россией закреплялись Бессарабия и на Кавказе — Ардаган, Карс и Батум. Изменение условий Сан-Стефанского договора на Берлинском конгрессе явилось результатом давления Англии, направившей с целью демонстрации свой флот в Дарданеллы и угрожавшей России войной.

            Впоследствии С. О. Макаров с гордостью писал: «Если один ничтожный пароход мог вывести из строя броненосцы, потопить пароход, равный себе по величине, отвлечь броненосцы и спасти несколько тысяч солдат от верной гибели, сжечь девять купеческих судов и беспокоить неприятеля целую войну во всех концах Черного моря… то это уже не счастье, а умение побеждать». 

          Группа офицеров и команды парохода «Великий князь Константин». Слева — паровой катер «Сухум» (бывший «Минёр»), поднятый на боканцы «Константина» 

          К тому времени уже 28-летний капитан 2-го ранга Макаров причисляется к Гвардейскому экипажу. Российские газеты в боевых сводках с полей войны много писали о славных делах бесстрашного командира минного парохода. Пройдёт совсем немного времени, и его назовут «дедушкой минного флота», а наиболее восторженные почитатели — «отцом миноносного флота». К мнению капитана 2-го ранга уже прислушивались высокие чины из Морского ведомства России.

          Уже после войны Макаров перевозит на своём пароходе части Русской армии с Балкан в порты Чёрного моря.   В один из рейсов его пассажиром был художник В.В. Верещагин, который возвращался с войны вместе с войсками. Они тепло расстались, не подозревая, что встретятся через 16 лет…

Е.И. Столица: «В.В. Верещагин пишет портрет С.О. Макарова» 

Здесь же он знакомится и со знаменитым генералом М.Д. Скобелевым.

           Но это было не последнее знакомство Макарова на борту своего судна. Увидев одну из своих пассажирок — красивую, элегантную девушку с прекрасными манерами — Капитолину Якимовскую. 30-летний капитан влюбляется уже безнадёжно. Он не расставался с Капитолиной Николаевной целыми днями, рассказывал ей о тех морях, в которых он плавал, и приключениях, которые ему пришлось пережить. Якимовская была благодарной слушательницей, к тому же ей льстило внимание такого известного человека, каким был Макаров. К концу рейса он сделал ей предложение, и она его приняла. Капитолине было 19 лет. Она происходила из родовитой дворянской семьи и очень гордилась этим. Отец Капитолины Николай Федорович Якимовский был моряком, капитаном 1-го ранга.

           За немалые труды по перевозке войск Макаров был награждён орденом Святого Станислава 2-й степени и получил назначение начальником отряда миноносок 3-го и 4-го флотских экипажей Балтийского флота. Однако долго командовать не пришлось. Макаров едет на Каспий и принимает предложение генерала М.Д. Скобелева возглавить всю морскую часть Ахал-Текинской экспедиции. Он организовывал доставку снабжения водным путём из Красноводск. Операция блестяще закончилась взятием крепости Геок-Тепе. При расставании Скобелев и Макаров обменялись самыми дорогими для офицера наградами — орденами Святого Георгия, став боевыми побратимами.

          В 1879 году Степан Осипович обвенчался с Капитолиной Николаевной в Одессе 2 сентября 1879 года.

В браке родилось трое детей:

   - Ольга (1882—1886 гг.).

   - Александра (1886—1982 гг.).

   - Вадим (1891—1971 гг.).

                                                                              К. Н. Макарова на костюмированном балу.

           В 1880 г. Макаров был награждён Малой золотой медалью Русского Географического общества (Золотую медаль того же общества он получил 15 лет спустя).

            Макаров после войны отказался от предложения А.А. Попова стать командиром царской яхты «Ливадия». Это привело к охлаждению их отношений.

           1 января 1881 г. Макаров был произведён в капитаны 1 ранга. Осенью 1881 г. он был направлен в распоряжение посла России в Константинополе и назначен командиром парохода «Тамань», который был русским стационером в Босфоре. Макаров по своей инициативе занялся работой по исследованию течений в Босфоре, осуществил комплекс гидрологических работ. Он полностью посвятил всё своё свободное время океанографии, провёл большую исследовательскую работу и после обработки всех наблюдений разгадал старую загадку наличия двух течений пролива Босфор. Более того, изобрёл прибор — флюксометр для изучения скорости течений.

             Корабль содержался в отличном состоянии, о чём свидетельствует Приказ контр-адмирала И.О. Дефабра.

           25 мая 1885 г. Макаров выступил с докладом на заседании физико-математического отдела Российской Академии наук и в этом же году опубликовал в академических «Записках» трактат «Об обмене вод Чёрного и Средиземного морей», получивший большую известность не только в России.

           Труд этот имел большое научное и военное значение, ибо он доказывал возможность использования подводного оружия (в то время мин, а позднее и подводных лодок).    Указанный выше труд получил премию Академии Наук. До Макарова ни русские, ни иностранцы не знали о существовании обратного подводного течения из Средиземного моря в Черное, - об этом ходило лишь поверье среди местных жителей. Заслуга Макарова не только в том, что он доказал наличие такого подводного течения, но и объяснил причину данного явления, определил скорость течения на разных глубинах, температуру и плотность воды. 

          С 21 февраля 1882 г., капитан 1-го ранга Макаров служил флаг-капитаном командующего Практической шхерной эскадры Балтийского моря Н.М. Чихачёва и командиром фрегата «Князь Пожарский» (1883-1885 гг.).

          В мае-августе он совершил плавание в Балтийском море на плавучей батарее «Не тронь меня», а в сентябре-ноябре Макаров был Командирован на Волгу и в порты Каспийского и Чёрного морей для сбора материалов к выработке «Положения о механиках и машинистах флота».

На палубе фрегата «Князь Пожарский» С.О.Макаров проходит вдоль строя матросов.

              14 (26) февраля 1883 г. император Александр 111 повелел увековечить память адмиралов и офицеров Морского ведомства, погибших в Крымской войне, на мемориальных досках собора Святого Владимира в Севастополе.

              В ноябре 1884 г. Макаров работал в комиссии по обсуждению вопроса «Об участии флота в обороне государства». В марте 1885 г. он выступил в Географическом обществе с докладом о течениях в Босфоре, а так же разработал План мобилизации кораблей, т.е. перехода их в боевую готовность. 

              В 1886 г. Макаров принял под команду парусно-винтовой корвет «Витязь», который был заложен на Галерном острове в Петербурге, знаменитым кораблестроителем, инженером-самоучкой П.А. Титовым.

              На этом корабле Макаров в 1886 – 1889 гг. совершил кругосветное плавание и провёл ряд научных исследований. Корабль оказался одним из последних военных кораблей «переходного периода», то есть был совершенным парусником и одновременно имел самую лучшую и мощную для того времени паровую машину. Первым из русских кораблей «Витязь целиком был построен из судостроительной стали и имел бронированную палубу. Тем не менее корвету с самого начала крайне не везло. При спуске с эллинга был потерян руль и повреждены ахтерштевень и дейдвуд. Оказалось, что русло Невы в этом месте было недостаточно углублено, и корпус корабля ударился о дно реки. Для ремонта корвета П.А. Титов спроектировал специальный плавучий кессон, но работы затянулись на несколько месяцев.

              Не любивший вмешательства в свои дела П. А. Титов позволял это лишь С. О. Макарову, который постоянно предлагал различные усовершенствования. Для своего корвета он даже спроектировал особый паровой катер с необычными обводами. Построенный в Кронштадте, это катер получил название «Меч» и давал более 17 узлов хода.

              Особое внимание Макаров уделял подбору офицеров. Более половины из них составляли мичманы - выпускники Морского училища 1884 г. Он приметил их ещё в 1883 г., когда, командуя Практической эскадрой, плавал с юными гардемаринами по Балтийскому морю. На этих мичманов он возлагал особые надежды. Именно им предстояло осуществить большинство его замыслов, ряд научных исследований.   На корвете служил экипаж численностью 370 человек, из которых 25 офицеров, а остальные унтер-офицеры и матросы.

              С точки зрения Морского ведомства первое плавание корвета предполагалось вполне рядовым и осуществлялось с целью усовершенствования морской подготовки личного состава корабля. Однако Макаров решил воспользоваться случаем и заняться полномасштабными океанологическими исследованиями на всём пути следования корвета. На собственные средства он закупил оборудование, инструменты, приборы и специальную литературу. Практически все офицеры, часть унтер-офицеров и даже многие нижние чины заранее были предупреждены о планах своего командира и горели желанием принять самое активное участие в этой работе. И она началась, как только Кронштадт скрылся за горизонтом.

               12 сентября 1886 года, когда для всего флота Балтийского моря очередная кампания близилась к завершению, корвет «Витязь» поднял якорь в Военной гавани Кронштадта и вышел в море. До выхода по настоянию Макарова на корабле осуществлялись доработки, обеспечивающие его непотопляемость.

              Первую половину пути «Витязь» следовал по маршруту: Кронштадт → Киль → Гётеборг → Портсмут → Брест → Эль-Ферроль → Лиссабон → остров Мадейра → острова Зеленого Мыса. Далее корвет пересек Атлантический океан и 20.11.1886 г. вошёл в гавань Рио-де-Жанейро. Спустя месяц, благополучно пройдя Магелланов пролив, 6.01.1887 г. «Витязь» прибыл в Вальпараисо. Следующий отрезок через Тихий океан до Японии оказался самым долгим. На этом пути в девять с половиной тысяч морских миль корвет имел лишь две остановки - на Маркизовых и Сандвичевых островах.
              Наконец, в марте 1887 года «Витязь» бросил якорь на рейде Иокогамы. Плавание до Японии заняло более полугода. Ещё в начале путешествия, при подходе к Лиссабону «Витязь» попал в жестокий двенадцатибалльный шторм. Это произошло 13 октября, когда западный ветер достиг силы урагана. Корвет с честью вынес это испытание, хотя и обнаружил некоторые конструктивные недоработки. В Лиссабоне во время исправления повреждений были внесены и необходимые изменения в отдельные узлы корабля, что повысило его устойчивость против шторма.   На всём пути экипаж корвета под руководством своего неутомимого командира выполнял колоссальный объём исследовательских работ. Каждые четыре часа, независимо от погоды и времени суток, измерялись температура и удельный вес морской воды, промерялись глубины, исследовались морские течения, определялись и многие другие параметры. Некоторые наблюдения велись каждые пять или десять минут.

                                                                  Офицеры корвета ведут научные наблюдения.

             Во время путешествия было сделано несколько сотен фотографий. По распоряжению Макарова этим занимался мичман К. Ф. Шульц.

             В Иокогаме и Нагасаки, где в те годы нередко базировались русские корабли, «Витязь» пробыл несколько месяцев.

           После ремонта корвет вошёл в состав Тихоокеанской эскадры вице-адмирала В. П. Шмидта и пришёл во Владивосток. 8.07.1887 г., спустя десять месяцев от начала путешествия, экипаж вновь ступил на русскую землю. Почти полгода в составе эскадры В.П. Шмидта «Витязь» принимал участие в учебных походах по Охотскому и Японскому морям. 

           Экипаж корвета регулярно занимался всеми возможными в походных условиях боевыми учениями. Особенно много внимания Степан Осипович уделял своему любимому минному делу. Многократно проводились стрельбы минами Уайтхеда, постановки учебных минных заграждений.

            Позже, в «Известиях по минному делу», в 1890 г., были опубликованы замечания С. О. Макарова по постановке мин на основании опыта, полученного им на «Витязе».

           Своим подчинённым Макаров внушал: «Для человека любознательного и одарённого всё интересно и всё достойно его познания. Изучение же окружающей моряка стихии не только не вредит военному назначению судов, но, напротив, пробуждает мысль, отрывает людей от рутины судовой жизни».

            В середине ноября ситуация резко изменилась. Из Морского ведомства пришёл приказ, согласно которому «Витязь» получил самостоятельное задание. В связи с обострением обстановки на Дальнем Востоке и возможным разрывом отношений с Японией Макарову было предписано исследовать береговую линию материковой части Японского моря с точки зрения возможности создать стоянки для кораблей Тихоокеанской эскадры. С воодушевлением экипаж принялся за работу. В результате полугодовых исследований впервые на карту были нанесены ранее не отмеченные бухты, небольшие острова, мысы, банки, глубины. На правах первооткрывателей команда по своему усмотрению давала названия этим географическим объектам. В Императорской гавани (ныне – Советской гавани) установили точное место гибели фрегата «Паллада» Только в 1948 году специальная экспедиция подняла с затонувшей «Паллады» множество предметов, имеющих большую историческую ценность(хранятся в Приморском краеведческом музее).

             Обстоятельные отчёты, представленные Макаровым в Морское ведомство, легли в основу планов многих строительных работ военного характера, предпринятых впоследствии на Дальнем Востоке.

             На заключительном этапе «Витязь» выполнил ещё ряд ответственных заданий, посетив Петропавловск, остров Беринга и остров Медный. В Охотском море пришлось выдержать два сильнейших шторма, во время одного из которых волной сорвало и унесло катер. Были получены и другие, хотя и незначительные, повреждения. Вернувшись во Владивосток, «Витязь» был поставлен на текущий ремонт, который завершился лишь через два месяца уже в Иокогаме.

             В начале ноября 1888 года наступило время возвращаться в Петербург. Этот второй отрезок пути корвет проделал уже другим путём: через Индийский океан, Красное море, и Суэцкий канал с выходом в Средиземное море. Далее через Гибралтар вокруг Европы и в Балтийское море. На этот путь потребовалось ещё почти семь месяцев. По пути «Витязь» заходил в Гонконг, Пан-Ранг, Сайгон, Сингапур, на Суматру, в Коломбо, Аден, Суэц, Пирей, Мальту, Алжир, Кадикс, Шербур и Копенгаген.

            С. О. Макаров оставался верен себе до конца. Программа начатых им исследований неукоснительно выполнялась и теперь, когда все жили близким возвращением домой.

Последнее построение команды корвета.

               20.05.1889 г. «Витязь» бросил якорь на Большом рейде Кронштадта. Путешествие, продолжавшееся почти три года, закончилось там, где оно и началось. Весь Кронштадт с восторгом встречал отважных моряков. Для каждого члена экипажа, от кочегара до командира это была та самая минута славы, которая запоминается на всю жизнь   Путешествие на корвете навсегда вошло в историю мирового мореплавания. «Витязь» пересёк три океана, победил бури и туманы, миновал опаснейшие рифы и мели, посетил самые отдалённые моря и берега. И не потерпел ни одной сколь-либо значимой аварии. Правда, корвет потерял трёх членов своей команды. Один матрос скончался от болезни в самом начале пути и был похоронен в Бресте, другой, заболев, умер в 1887 году. Его могила находится на русском кладбище в Нагасаки. Наконец, ещё один матрос во время такелажных работ сорвался с реи и упал за борт. Тела его так и не нашли.

С.О. Макаров с офицерами корвета.   

                С.О. Макаров внёс значительный вклад в развитие отечественной океанографии, в том числе и аппаратных исследований Мирового океана, им был сконструирован один из первых надёжных батометров.

          В 1887 году (вторично в 1893 г.) Макаров был награждён от Российской Академии наук неполной премией митрополита Макария в размере 1000 рублей за исследования вод Средиземного моря и Тихого океана. Премия давалась раз в два года за лучшую работу по физико-математическим дисциплинам. Макаров был принят в действительные члены Географического общества России. Благодаря исследованиям Макарова в 1911 году была составлена карта океанографических течений.

          1)   Макарьевская (Макариевская) премия — российская академическая премия имени митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова), созданная в 1867 году по его завещанию с целью «поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных занятий…».   С 1918 по 1996 год премия не вручалась.

          В настоящее время — главная премия в области российской истории и истории Русской православной церкви.

Карта океанографических течений

             Русское Географическое общество присудило Макарову золотую медаль за его двухтомный труд научных исследований «Витязь» и Тихий океан».

            «Витязь» - один из самых известных кораблей науки. Его имя выбито на фронтоне Океанографического музея в Монако.

             Этот труд вышел в 1894 году.

           М.А. Рыкачёв, академик Императорской Академии наук, генерал флота, так сказал об этом походе корвета под командованием Макарова: «Витязь» не готовился для научных исследований, но благодаря инициативе командира и его неутомимому участию в работах корвет доставил весьма ценный материал, обработанный автором с таким тщанием, что полученным результатом могла бы быть довольна специальная научная экспедиция. Со времен Крузенштерна и Литке в русской литературе не появлялось столь крупного и важного труда по гидрологии».

           В январе 1890 года С.О.Макаров «за отличие по службе» был произведён в контр-адмиралы. Он стал самым молодым адмиралом российского флота. В сентябре-октябре 1890 г. Макаров возглавлял комиссию по испытанию артиллерии на броненосце «Император Александр II», а в ноябре Макаров выступил на Всероссийском съезде естествоиспытателей и врачей с докладом «О разности уровней морей, омывающих берега Европы».

           С 1900 года математик, механик и кораблестроитель А. Н. Крылов деятельно сотрудничает с Макаровым, работая над вопросом плавучести корабля. Итоги этой работы вскоре стали классическими и до сих пор широко используются в мире. Много лет спустя Крылов напишет о ранних идеях Макарова по борьбе с  дифферентом повреждённого корабля затоплением неповреждённых отсеков: «Это казалось морским чиновникам большой чушью. Потребовалось 35 лет… на то, чтобы их убедить, что идеи 22-летнего Макарова имеют большое практическое значение».

           К этому периоду работы относится и его знаменитое изобретение — «макаровские колпаки» для бронебойных снарядов: Макаров предложил надевать на головку бронебойного снаряда колпачок из мягкого металла, который в момент пробивания брони сохранял целостность бронебойной головки и служил «смазкой» для снаряда. «Колпачки» изготовлял Обуховский сталелитейный завод. Снаряды с «макаровскими колпаками» вскоре появились на флотах разных держав. Кроме «колпаков», он разработал правила снаряжения, окраски и хранения боевого запаса. Разрешение всех этих технических вопросов в те дни имело весьма большое значение. Это изобретение выявило и полное бескорыстие Степана Осиповича. Он имел право по всем международным законам взять патент на уникальное изобретение в артиллерийском деле и нажить миллионы. Что ему и советовали окружающие. Макаров ответил, как всегда, просто: «Пусть мое изобретение достанется Отечеству, ведь я его служивый человек».

           Вся служебная деятельность Макарова во флоте была неразрывно связана с его научной работой. Он не оставлял её даже плавая на Балтике в должностях флаг-капитана шхерного отряда, флаг-капитана командующего практической эскадрой, командира броненосного фрегата «Князь Пожарский», а затем командира корвета «Витязь», совершившего кругосветное плавание. Оригинальные, смелые предложения Макарова, внесённые им за этот период, охватывали самые разнообразные отрасли морского дела. Он занимался разработкой проекта мелководных судов для плавания по Аральскому морю и рекам Амударья и Сырдарья. Им был предложен метод ускоренного подъёма паров на кораблях шхерного отряда, позволявший давать ход не через несколько часов, как было до того, а через 7,5 минут. В 1883 г. Макаров принимал участие в организации первой в истории парового флота перевозки на Балтике с учебными целями целой дивизии на военных судах. Эта перевозка дала основания для расчёта десантов. На основе этого опыта Макаров разработал большое число приспособлений для подъёма тяжестей и лошадей, а также для буксировки ботов и пр., составил детально разработанную в техническом отношении спецификацию шлюпбалок для разных кораблей. Командуя в 1885 г. корветом «Витязь», Макаров сумел сочетать выполнение военных задач с большой и важной научной работой.  В 1892 г. по его предложению на вооружение флота был принят бездымный порох, разработанный профессором Д.И. Менделеевым. В 1893 г. Макаров выезжал за границу для осмотра заводов, изготовляющих орудия и броню.
В феврале 1894 г. Макаров был назначен младшим флагманом Практической эскадры Балтийского моря. В июле-октябре он плавал на эскадренных броненосцах «Наварин» и «Гангут» и на крейсере I ранга «Рюрик», а в ноябре этого же года был назначен командующим эскадрой в Средиземном море (1894—гг.). В начале декабря 1894 г. Макаров прибыл в греческий порт Пирей, где принял командование эскадрой. В ту пору отношения Греции и России были очень хорошими. Жена короля Греции Георга 1 Ольга Константиновна (двоюродная сестра царя Александра III) стала крёстной матерью дочери Макарова Ольги.

        В связи с ухудшением отношений с Японией эскадра 1 января 1895 г. была направлена на Дальний Восток, пришла в Нагасаки и, соединившись с отрядом кораблей Тихого океана, поступила в подчинение вице-адмирала     П.П. Тыртова. 

           Эскадра Макарова прибыла на Дальний Восток в самый критический период переговоров с Японией. Царское правительство, опасаясь усиления Японии на Востоке, направило туда свой флот, чтобы оказать влияние на дипломатические переговоры с Японией и Китаем. То же сделали Англия и Германия. 

           Никакого боевого устава или разработанных тактических положений о ведении морского боя в те дни на флоте не было. Перед командующим соединенными морскими силами на Тихом океане встал вопрос, как вести морской бой? И, несмотря на то, что          П.П.Тыртов был по положению старше Макарова, он, не задумываясь, поручил Макарову написать приказ о том, как надлежит приготовлять корабли к бою и как вести бой. Составленный Макаровым приказ № 21 содержал исчерпывающие указания по существу вопроса и был подписан вице-адмиралом Тыртовым без изменений. 
           Выполнение этого задания навело Макарова на мысль, что на флоте совершенно не разработана тактика морского боя. Макаров, являясь всесторонне образованным адмиралом, опирался в своей деятельности на опыт лучших адмиралов того времени, особенно Г.И. Бутакова и А.А. Попова. Он не только хорошо знал все основы созданной Бутаковым тактики, но и непосредственно участвовал во всех учениях и в последующем явился достойным продолжателем научных работ Бутакова в области тактики парового флота. Он обосновал необходимость взаимодействия артиллерийских и минно-торпедных кораблей в бою, целесообразность применения кильватерного строя в боевых порядках броненосных эскадр, сформулировал принципы противоминной и противолодочной обороны.

          Книга была опубликована в 1897 г. и переведена на несколько европейских языков. Этот труд является образцом сохранения и развития лучших традиций русского флота в области ведения активных, смелых действий и заботы о личном составе, его подготовке и воспитании. 

          К 1896 г. напряжённая военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке разрядилась. Макаров на крейсере «Адмирал Корнилов» выполнил исследования пролива Лаперуза, в результате которых была дана его верная океанологическая характеристика.

          Соединённые эскадры были расформированы, создана была одна эскадра Тихого океана, и Макаров возвратился в Кронштадт, где был назначен старшим флагманом 1-й флотской дивизии. Тем не менее, Макаров 20 апреля 1986 г. представил отчёт «О пребывании эскадры Средиземного моря в Тихом океане и соображения о возможных действиях на Дальнем Востоке». В нём он сформулировал задачи Тихоокеанского флота на случай войны с Японией.

          Он переключил свою энергию на арктические исследования. Идея покорения полярных льдов мощным ледоколом с целью достижения Северного полюса, освобождения берега и устья рек Сибири от вечных льдов, с целью дать доступ к рекам дешёвым и коротким путём, зародилась у Макарова ещё в 1892 г., в период организации Ф. Нансеном своей экспедиции на Северный полюс. Макаров не был согласен с планом Нансена, он предполагал достигнуть Северного полюса на мощном ледоколе, в то время как все иностранные исследователи пытались решить эту задачу, используя естественный дрейф льдов и течения в Арктике.

           Своим предшественником в создании ледокола Макаров считал русского судовладельца, судостроителя, потомственного почётного гражданина Кронштадта Бритнева Михаила Осиповича.  В своей книге, посвящённой созданию ледокола «Ермак», адмирал писал: «Дело ледоколов зародилось у нас в России… Первый человек, который захотел бороться со льдом, был кронштадтский купец Бритнев… Как известно, Кронштадт отрезан от сухого пути водою. Летом сообщение поддерживается на пароходах, зимою на санях, но в распутицу, когда нет пути по льду, а пароходы уже прекратили движение, бывали большие затруднения по перевозке грузов и пассажиров. Бритнев попробовал – нельзя ли пароходом ломать лёд. Он в 1864 г. у парохода «Пайлот» срезал носовую часть, чтобы она могла взбегать на лёд и обламывать его. Этот маленький пароходик сделал то, что казалось невозможным: он расширил время навигации осенью и зимой на несколько недель…». Далее Макаров рассказал о появлении второго бритневского парохода «Бой» и использовании Ораниенбаумской компанией таких ледокольных судов, которые окончательно решили вопрос о сообщении с Кронштадтом в распутицу.

           Успех бритневского ледокольного парохода натолкнул Макарова на идею строительства мощного арктического ледокола. В январе 1897 г. он представил докладную записку управляющему морским министерством П. П. Тыртову с проектом исследований Арктики при помощи ледоколов. Макаров попытался заручиться поддержкой сибирских купцов, соблазнить их возможностью открыть регулярные товарные рейсы с рекой Енисей, заставляя грузовые пароходы следовать за ледоколом. Другим важным тезисом в записке Макарова, направленной в морское министерство, была мысль о том, что создание ледокола будет иметь большое научное значение для исследования морей Северного Ледовитого океана. И наконец, он подчеркнул важную стратегическую роль ледокола: «Полагаю, что содержание большого ледокола на Ледовитом океане может иметь и стратегическое значение, дав возможность при нужде передвинуть флот в Тихий океан кратчайшим и безопаснейшим в военном отношении путем».

           Справедливость этих слов подтвердилась очень скоро. Сколько кораблей, сколько человеческих жизней было бы сохранено, если бы к началу русско-японской войны 1904–1905 годов был открыт и освоен Северный морской путь! Не было бы кровавой Цусимы, не было бы этой страшной и позорной страницы в истории царского флота, если бы корабли Балтийской эскадры шли на Дальний Восток не вокруг света, а вдоль северных берегов России.

           Трудность реализации проекта Макарова объяснилась ещё и ожесточенной конкуренцией капиталистов европейской части России с сибирскими промышленниками. «Европейцы» хорошо понимали, что как только сибирские товары мощным потоком наводнят западный рынок, произойдет резкое падение цен. Поэтому капиталисты, жившие к западу от Уральских гор, делали всё от них зависящее, чтобы держать сибирских купцов взаперти и не выпускать их на мировой рынок. И, естественно, предложение Макарова о создании ледокола, который бы сокрушил перемычку между Востоком и Западом, нанесло бы европейским предпринимателям серьезный ущерб.

           Тем не менее, загруженный другими делами, заняться этим вопросом вплотную смог лишь в 1897 г. Но осуществить это Макарову было не так просто. Из всех идей, предлагавшихся Макаровым, идея постройки ледокола, показавшаяся фантастической, вызвала, пожалуй, наибольшее противодействие самых различных руководящих кругов царской России, как военных, так и финансовых, а частью и научных. На его докладную записку с обоснованием постройки ледокола, способного обеспечить плавание судов в морях Северного Ледовитого океана, а также проводить военные корабли и суда Балтийского флота в Тихий океан кратчайшим путём, последовал ответ: «…флот вовсе не так богат, чтобы жертвовать … денежными средствами…для учёных». Но Макаров был не тот человек, чтобы сразу отступиться от своей идеи. Лишь настойчивость и убедительные доводы Макарова заставили правительственные круги обратить внимание на это предложение. Он также решил добиться поддержки со стороны научной общественности. 12 марта 1897 г. Макаров выступил в Академии наук с лекцией об исследовании Северного Ледовитого океана при помощи ледоколов, предварительно издав текст лекции отдельной брошюрой. Чтобы не отпугнуть неверующих дерзостью своих замыслов, в этой лекции Макаров ни словом не обмолвился о возможности с помощью ледокола покорить Северный полюс. Макаров говорил только об обеспечении зимней навигации в Финском заливе, об установлении пароходного сообщения между иностранными портами и устьями рек Обь и Енисей. Как показал ход последующих событий, тактика Макарова оказалась правильной: он нейтрализовал недоброжелателей скромностью поставленных задач, и поэтому первый тур битвы за ледокол изобретатель выиграл. Тогда Макаров делает второй шаг. Ему теперь потребовалось, чтобы о ледоколе заговорила вся Россия. Совместно с Ф.Ф. Врангелем он организует публичную лекцию с броским, рекламным названием «К Северному полюсу — напролом!», где обосновал возможность достижения полюса с помощью ледокола. Лекция прошла с огромным успехом, её удостоили своим вниманием некоторые члены императорской фамилии и многие высокопоставленные лица.    Макаров получил поддержку таких людей, как:

           Ю.М.Шокальского -  учёного-географа, океанографа, картографа,генерал-лейтенантa, председателя Русского географического общества. 

          И.В. Мушкетова -  учёного, геолога и географа, профессора Петербургского технического университета, знаменитого путешественника, члена Императорского Русского Географического Общества, исследователя Средней Азии.

          А. И Вилькицкого — гидрографа-геодезиста, полярного исследователя,генерала корпуса гидрографов, начальника Главного гидрографического управления.

         Ф.Ф.Врангеля - близкого друга и биографа  С.O. Макарова. Написанная им двухтомная биография Макарова, изданная Главным морским штабом в 1911—1913 гг., является по обилию фактического материала наиболее капитальным из трудов о Макарове.

          П.П. Семёнова-Тян-Шанского - географа, ботаника, статистика, экономиста, государственного и общественного деятеля, вице-председателя Императорского Русского географического общества,  президента Русского энтомологического общества,  почётного члена Императорской Академии наук и Академии художеств.

            Вице-адмирала П.Н. Назимова - начальника Главного Гидрографического управления,  члена Конфедерации Николаевской морской академии, члена Адмиралтейств-совета.

            В ряды сторонников ледокола встал замечательный русский учёный Д. И. Менделеев. Он горячо поддержал предложение Макарова и взял на себя нелёгкую миссию убедить русских правителей в реальности и полезности предлагаемого проекта. Пользуясь в высших правительственных кругах огромным авторитетом, Менделеев обратился за помощью к всесильному русскому министру финансов С. Ю. Витте.

           С.Ю. Витте быстро понял, насколько проект Макарова будет способствовать экономическому развитию России и энергично включился в кампанию за создание ледокола. Во время встречи с Макаровым министр предложил ему начать осуществление своей идеи с поездки по северным портам и полярным морям, чтобы воочию ознакомиться с условиями эксплуатации будущего корабля.

           Николай II дал согласие на строительство ледокола.

           Но прежде чем дать окончательное согласие на строительство ледокола, решено было поручить Макарову провести личную рекогносцировку Карского и других полярных морей. Он совершает интереснейшее путешествие.

           Он направляется в Стокгольм, где встречается с известным профессором Нильсом Адольфом Эриком Норденшёльдом— шведским (финским) геологом и географом, исследователем Арктики, мореплавателем, историко-картографом, который в 1878–1879 годах на пароходе «Вега» впервые прошёл Северным морским путём. Шведский профессор проявил к проекту ледокола самый живой интерес и обещал всяческую поддержку. Он, в частности, сказал, что «не видит причин, почему бы льды Ледовитого океана нельзя было разбивать посредством сильных ледоколов».

           Из Швеции Макаров на пароходе отправился на Шпицберген, и по счастливой случайности капитаном этого парохода оказался Отто Нейман Кноф Свердруп - норвежский полярный мореплаватель и исследователь, бывший капитан «Фрама», друг и сподвижник Нансена. Беседы с опытным полярным мореплавателем дали Макарову очень много полезного. На Шпицбергене, а потом в Норвегии он много беседовал со шкиперами зверобойных судов, осматривал их шхуны.

           На транспортном судне, входившем в состав большого каравана, который направлялся из Норвегии в Сибирь, Макаров совершил интересное и очень полезное путешествие. Он побывал в Красноярске, Томске, Тобольске, Тюмени. Встречаясь с промышленниками и купцами, адмирал пытался заинтересовать их идеей ледокола, и в этом он преуспел: всем эта идея нравилась, но… денег на ее осуществление никто не дал.

           Вернувшись из поездки, Макаров пишет отчёт с выводами относительно типа предлагаемого ледокола. По мнению изобретателя, ледокол должен был иметь такую мощность, которая бы позволила судну преодолевать льды Карского моря не только в августе, но и в июне. Он предлагал построить два таких ледокола, с тем, чтобы наладить регулярное плавание транспортных судов в Арктике. Однако С.Ю. Витте согласился только на одно судно. Видно, не хотел рисковать, не убедившись, что оно действительно способно преодолевать льды.

           В октябре 1897 года по распоряжению С.Ю. Витте была создана специальная комиссия, в состав которой вошли С. О. Макаров (председатель), Д. И. Менделеев, профессор Морской академии Ф. Ф. Врангель, капитан I ранга Н. Н. Шеман - директор лоцмейстерской службы, хорошо знакомый с работой ледоколов у берегов Финляндии; инженер Н. Е. Кутейников, инспектор военного кораблестроения, предъявивший к ледоколу определённый объём требовании как к военному кораблю; инженер В. И. Афанасьев, впервые установивший зависимость между мощностью, скоростью ледокола и толщиной форсируемого льда; инженер П. К. Янковский - представитель Сибирской железной дороги, имевший большой опыт использования ледокольных средств на Байкале и во Владивостокском порту; инженер Р. И. Рунеберг, который исследовал теоретическим путем элементы формы корпуса ледокола и вывел зависимость, позволяющую определить вертикальную составляющую давления льда при ходе ледокола. В качестве консультанта был приглашен Отто Свердруп.

           Со временем С.Ю. Витте настолько увлечётся идеей ледокола, что впоследствии в своих мемуарах он напишет об этом судне как о собственном детище: «В 1897 г., а именно в конце этого года, по моей инициативе заказан ледокол «Ермак». Ближайшей целью сооружения этого громадного ледокола была у меня та мысль, чтобы, с одной стороны, сделать возможным судоходство в Петербурге и других важных портах Балтийского моря в течение всей зимы, но главным соображением попытаться, нельзя ли пройти на Дальний Восток через северные моря по северному побережью Сибири».

           Впрочем, бывший министр тут же спохватывается и делает реверанс в сторону подлинного творца нового корабля: «Ледокол был сооружен при ближайшем участии адмирала Макарова».

           После поездки Макарова, убедившись в экономической целесообразности постройки ледокола, правительство утвердило его проект.

           14 ноября 1897 года С.Ю. Витте вручил царю докладную записку, и тот поставил на ней резолюцию: «С — ъ» («Согласен»). В начале декабря 1897 г. с английским судостроительным заводом Армстронга Министерством финансов России в лице Макарова был заключён договор о постройке ледокола.   Во время переговоров с фирмой Армстронга Макаров показал себя отличным дипломатом и поразил договаривающуюся сторону непреклонностью своих позиций. Пожалуй, за всю историю своего существования фирма не подписывала контракт на столь жёстких условиях.   Непоколебимый адмирал выговорил заказчику право контролировать постройку ледокола на всех этапах, проверять водонепроницаемость отсеков наливом (то есть путём заполнения их водой). Окончательный расчёт с фирмой заказчик намеревался произвести только после того, как ледокол пройдет полный цикл испытаний сначала в Финском заливе, а потом в полярных льдах, причём во время испытаний разрешалось с полного хода ударять штевнями в лед любой толщины. Если ледокол получит какие-нибудь повреждения, фирма обязалась устранить их без увеличения контрактной стоимости — полтора миллиона рублей. Более того, если испытания выявят несовершенство каких-то конструкций или определённых технических решений, то и в этом случае фирма брала на себя обязательство осуществить необходимые переделки на тех же условиях.

          В феврале 1898 г. Макаров совершил поездку за границу для изучения ледокольного дела и наблюдения за постройкой ледокола, посетил Ганге, Стокгольм, Берлин, Эльбинг, Данциг, Гамбург, Ньюкасл, Нью-Йорк, озера Мичиган, Гурон и Эри. Макаров лично наблюдал за постройкой корабля в Ньюкасле и внёс ряд ценнейших предложений и усовершенствований в конструкцию ледокола, что еще раз свидетельствовало о его глубоких знаниях в области кораблестроения. Штурман Николаев, который находился в Ньюкасле во время постройки корабля, вспоминал: «На заводе Армстронга, где строился «Ермак», все, от инженера до мальчишки, подававшего заклёпки, относились к адмиралу с большим уважением, высоко ценили знания адмирала в области судостроения и механики и удивлялись, каким образом адмирал, строевой офицер, мог так прекрасно изучить это дело».

           Поскольку все лето 1898 года Макаров был занят делами Балтийской эскадры, он не мог лично наблюдать за постройкой судна и поручил эту работу будущему капитану ледокола М. П. Васильеву. Работы шли быстро, и 17 октября того же года судно было спущено на воду. По повелению царя, ледокол получил имя Ермака — в честь первооткрывателя Сибири.

           Д.И. Менделеев также внёс ряд предложений по улучшению ходовых и рабочих свойств ледокола. Когда первый в мире линейный ледокол мощностью 10 тысяч лошадиных сил уже строился, Макаров и Менделеев вместе представили проект экспедиции для исследования Северного Ледовитого океана, осуществить которую предполагалось летом 1899 года. Ледокол был построен в течение 13 месяцев, спущен на воду 17 октября 1898 г. и получил имя «Ермак». Командиром ледокола был М.П. Васильев, старшим помощником – барон В.Е. Гревениц.

           Испытания ледокола прошли 21 февраля 1899 в Финском заливе, а уже в марте 1899 г. Макаров перешёл на ледоколе из Ньюкасла в Кронштадт, свободно форсировав все тяжёлые весенние льды Финского залива, попутно освободив из ледового плена 11 пароходов. В первых числах апреля «Ермак» вскрыл устье Невы и позволил таким образом необычайно рано начать навигацию в Петербургском порту. 4 апреля при огромном стечении народа ледокол ошвартовался около Горного института. Восторг, изумление людей были примерно такими же, как шесть десятилетий спустя, когда был запущен первый искусственный спутник Земли. Макаров стал героем дня. В его честь и в честь его судна устраивали банкеты, собрания и даже служили молебны. Но Макаров и Менделеев не обольщались этими сравнительно лёгкими победами. Их очень беспокоило, как поведёт себя ледокол в Арктике. Обстоятельно и всесторонне готовили адмирал и ученый ледокол к первой встрече с Арктикой, тщательно отрабатывали программу испытаний, и тут произошло непредвиденное осложнение: серьезная размолвка Макарова и Менделеева. Расхождения во взглядах начались, когда Менделеев предложил, чтобы ледокол в первом же рейсе попытался пройти через Северный полюс в Берингов пролив. Учёный считал, что, поскольку самый короткий путь из европейской части России на Дальний Восток лежит через Центральные районы Арктики, все силы и технические средства должны быть брошены на изучение околополюсного пространства, на создание высокоширотной судоходной линии, Макаров же придерживался мнения, что на первых порах ледокол должен идти в Карское море, чтобы проложить судоходную магистраль между европейскими портами и устьями рек Обь и Енисей. Изучение околополюсного пространства Макаров считал второстепенным делом и полагал возможным идти к норду, насколько позволят обстоятельства. Таким образом, главное разногласив идеологов первой экспедиции «Ермака» на Север заключалось в выборе маршрута, а следовательно, в понимании основной задачи предприятия.   Макаров и Менделеев разошлись также в вопросах тактики плавания. Адмирал намеревался идти сквозь льды напролом, а ученый был убежден, что льды нужно по возможности обходить, а если и пробиваться, то не напролом, а при помощи взрывов.

           И наконец, третье по порядку, но не по важности разногласие состояло в понимании роли начальника экспедиции. Макаров был убежден, что все вопросы и административные, и научные, которые будут возникать во время рейса, должен решать только он. Менделеев же не допускал мысли, что во время плавания он будет находиться в подчинении у адмирала, и поэтому настаивал, чтобы все научные вопросы решались самостоятельно руководителем научной группы, который имел бы равное с начальником экспедиции право в выборе маршрута. Кончился этот конфликт тем, что Менделеев и приглашенные им учёные от участия в экспедиции отказались.

           Макаров очень тяжело переживал размолвку с Менделеевым. В его записной книжке появились горькие слова: «Менделеев ушёл — так что некому говорить доброе слово».

           Несмотря на разлад, Менделеев всё время внимательно следил за судьбой «Ермака», а когда Макарова начали травить многочисленные недоброжелатели после неудачных рейсов в Арктике, Менделеев всячески поддерживал изобретателя, оберегал его от нападок и активно выступал в защиту «Ермака».

           С апреля началось приготовление ледокола к арктическим плаваниям.  При первом выходе в Арктику, состоявшемся 29 мая 1899 г., ледокол дал небольшую течь в корпусе, что потребовало производства подкреплений корпуса. При втором выходе 14 июля, ледокол при форсировании льдов получил небольшую пробоину и вынужден был зайти в Англию на ремонт. Этих двух неудач, неизбежных во всяком новом деле, было достаточно, чтобы недоброжелатели Макарова вновь подняли голос, доказывая неосуществимость его идей. Была организована правительственная комиссия для изучения всех причин аварий ледокола и выяснения его пригодности к плаванию в Арктике. Макаров в состав комиссии включен не был. Комиссия, состоявшая из противников идеи Макарова, пришла к выводу, что ледокол к плаванию в полярных льдах не пригоден и может быть использован только для обеспечения торгового мореплавания в Финском заливе. Не согласившись с выводами комиссии, Макаров продолжал добиваться посылки ледокола в Арктику, на этот раз к Новой Земле с тем, чтобы обойти её с севера и придти к устью Енисея. Ему вновь было разрешено возглавить эту экспедицию, и в начале мая 1901 г. «Ермак» вышел из Кронштадта, но обойти Новую Землю с севера из-за тяжёлых льдов ему не удалось. Собрав богатый научный материал, Макаров в сентябре того же года вернулся в Кронштадт. 

           Экипаж «Ермака» берет пробу полярного льда на исследование. Вдали на льдине стоит Макаров 

С.О. Макаров среди участников полярной экспедиции на борту

           Макаров впервые в научных целях использовал только что появившийся тогда съемочный киноаппарат. При помощи этого аппарата он получил точную регистрацию движения ледокола при прохождении через торос. Заснятый во время экспедиции киноматериал Макаров передал А. Н. Крылову для изучения степени сопротивления торосов пробивающемуся через них ледоколу.

           Эта последняя неудача послужила окончательным поводом для решения в правительственных кругах оставить «Ермак» в Балтийском море для проводки судов, а Макарова освободить от дальнейших обязанностей по опытным плаваниям во льдах. Ледокол был передан отделу торгового мореплавания. На этом и прекратились всякие попытки освоить Северный морской путь. Один из современников Макарова, разделяя его взгляды, написал пророческие слова: «Сдаётся мне, что когда, в близком будущем, обновлённая Россия развернёт во всей своей мощи неисчерпаемые силы её народа, использует непочатые сокровища её природных богатств, то смелая мысль русского богатыря Макарова будет осуществлена. Будут сооружены ледоколы, способные проходить среди льдов Ледовитого моря так же свободно, как проходит «Ермак» по льдам Финского залива, которые до него были также непроходимы. Омывающий наши берега Ледовитый океан будет исследован вдоль и поперёк русскими моряками, на русских ледоколах, на пользу науки и на славу России». 

Как молния, из края в край

Промчалось имя адмирала,

И «Ермака» не невзначай

Молва «Степанычем» прозвала!

Покорена сама природа –

Всю Русь Макаров обошёл,

И… к сердцу русского народа

    Ему не нужен ледокол.

          В Мурманске у здания краеведческого музея установлен памятник знаменитому ледоколу, а по студёным морям Арктики проводят караваны транспортных судов два новых однотипных ледокола! «Ермак» и «Адмирал Макаров» — плавучие памятники первому арктическому ледоколу и его создателю.

          В 1899 г. Макаров был избран членом-корреспондентом Главной Физической Обсерватории.  

           По материалам путешествия Макаров написал труд «Ермак» во льдах» (1901). Этот ледокол пережил своего конструктора на 60 лет и стал родоначальником серии современных ледоколов.

           Постройка «Ермака» обошлась в полтора миллиона рублей, но уже в первый год работы ледокол в ноябре 1899 г. спас броненосец «Генерал-адмирал Апраксин», стоимостью 4,5 миллионов рублей и провёл 50 пароходов, застрявших во льдах. Этот ледокол с перерывом на смутное время (с 1918 года по тридцатые годы) своё сорокалетие отметил участием в снятии папанинцев со льдины, в том же году он достиг рекордной широты, не дойдя до Северного полюса всего 415 миль. Последнее своё плавание «Ермак» совершил в 1964 году (!). При этом вспомним, что постройка ледокола была закончена в феврале 1899 года, то есть «Ермак» прослужил 65 лет.

             Но роль адмирала С.О.Макарова по внедрению в жизнь разного рода изобретений и технических новшеств не ограничивается только тем, что было изложено выше. Одним из первых он понял преимущества изобретённой А.С. Поповым радиосвязи, которая широко использовалась во время снятия с камней броненосца «Генерал-адмирал Апраксин» и спасения 50 рыбаков в Финском заливе. Спасательная операция продолжалась 84 дня, и за это время было передано 440 радиограмм. В поздравительной радиограмме на имя изобретателя Макаров писал: «От имени всех кронштадтских моряков сердечно приветствую вас с блестящим успехом вашего изобретения. Крупнейшая научная победа! Макаров». 

          Ассистенты А.С. Попова – Пётр Николаевич Рыбкин и заведующий Кронштадтским крепостным телеграфом капитан (впоследствии – полковник) Дмитрий Семёнович Троицкий (фотографии не удалось обнаружить).

           Полевая радиостанция в двуколке, собранная для опытов по радиосвязи в Каспийском пехотном полку. Налево (сидит) — П. Н. Рыбкин, направо — капитан Д.С. Троицкий.

           Александру Степановичу Попову установлены памятники:

     В Перми

В Екатеринбурге

В Санкт-Петербурге

                  На картине А.С. Попов демонстрирует свой радиопередатчик  С.О. Макарову

(Репродукция с картины И.С. Сорокина)

          С.О. Макаров был первым из моряков, не только полностью оценившим научное и военное значение изобретения Попова, но и первым, кто во весь голос заявил о приоритете Попова в изобретении радио. Он горячо и открыто встал на защиту его приоритета. В своей книге «Ермак» во льдах» Макаров твёрдо защищал приоритет А.С. Попова и разоблачал неэтичные действия, которые предпринимал Г. Маркони и дельцы из поддерживающих его крупных фирм. Макаров писал: «Изобретение нашего кронштадтского учёного, профессора Попова получило во время работ у «Апраксина» практическое применение. Профессор Попов первый открыл способ телеграфирования без проводов. Маркони выступил после Попова, но в Англии образовалось общество с большим капиталом, которое не шадило средств на исследования и рекламу, тогда как А.С. Попов должен был ограничиваться скромными средствами, которые в его распоряжение из любезности предоставлял Минный класс».

Ещё одна интересная картина.

Письмо С.О. Макарова А.С. Попову.

           С 6 декабря 1899 г. по 9 февраля 1904 г. Макаров - Главный командир Кронштадтского порта, губернатор Кронштадта. Здесь он разработал предложения по улучшению работы Кронштадтского порта, организации боевой подготовки и отмобилизования флота.

              Когда Макаров был главным командиром Кронштадтского порта и не участвовал непосредственно в боевой деятельности, он продолжал работать над тактическими и оперативными вопросами, а также уделял внимание и общим вопросам обороны государства. В этом отношении большой интерес представляет его записка о программе судостроения на двадцатилетие (1903-1923 гг.) и особенно данная им, в связи с предлагаемой программой, оценка военно-политической обстановки, сообразуясь с которой он даёт замечательный прогноз развития событий на Дальнем Востоке. Макаров считал, что Россия должна иметь три флота: на Балтике, на Черном море и на Дальнем Востоке. В записке рассматриваются возможные действия на этих театрах и намечаются необходимые мероприятия по обеспечению от внезапных нападений. Говоря о возможных действиях Японии, Макаров писал: «Недоразумения с Японией будут из-за Кореи или Китая... Нужно... быть готовым к военным действиям во всякую минуту. Разрыв последует со стороны Японии, а не с нашей...». Но эти слова не дошли до сознания косных руководителей царского правительства: русский флот оказался мало подготовленным к войне с сильным противником на море. 
   По мере назревания событий на Дальнем Востоке Макаров не мог довольствоваться административной деятельностью в качестве генерал-губернатора Кронштадта и командира Кронштадтского порта. Он считал, что его место там, на Востоке. «Меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное», - говорил он с горечью Ф.Ф. Врангелю. 

            Как патриот своей родины и глубоко принципиальный человек, он всё же решил перед самой войной обратиться в морское министерство с письмом, в котором писал: «Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде... Пребывание судов на открытом рейде даёт неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжёл, ибо сетевое заграждение не прикрывает всего борта, и, кроме того, у многих наших судов совсем нет сетей... Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред... Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флота, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку». 

            Главный командир Кронштадтского порта адмирал Макаров не зря тревожился о судьбе русского флота на Дальнем Востоке. Здравые умы с началом 1904 года ждали начала войны между Россией и Японией, а русская Тихоокеанская эскадра находилась на внешнем, не защищённом от возможного противника рейде Порт-Артура – главной базе Тихоокеанского флота. Макаров подал управляющему морским министерством адмиралу Ф.К. Авелану секретное письмо, где предупреждал, что «если сейчас не поставить эскадру во внутренний бассейн Порт-Артура, то мы вынуждены будем сделать это после первой ночной атаки, при этом дорого заплатив за непредусмотрительность»… 
            Письмо Макарова было доложено «вверх по начальству», однако ответ был следующий: «Макаров известный алармист - никакой войны не будет». Но не успели высохнуть чернила этой резолюции, как японцы неожиданно и вероломно напали на нашу страну. Ф.Ф. Врангель писал, что Макаров говорил: «Меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное».

           Наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Е.И. Алексеев, несмотря на явные признаки войны, не принял мер по приведению в боевую готовность войск и флота. Напряжённые отношения с Японией и разрыв дипломатических отношений были скрыты от офицеров. В начале февраля проводились военно–морские учения на русской эскадре.

           В ночь на 9 февраля русская эскадра в составе 16 вымпелов стояла скученной на внешнем рейде по диспозиции мирного времени. Подходы к рейду, вопреки здравому смыслу, освещались корабельными прожекторами. Дежурные крейсера «Аскольд» и «Диана», вместо того чтобы быть в море, находились только в готовности на случай выхода по тревоге.

           В 11 часов вечера на флагманском броненосце «Петропавловск» закончилось происходившее совещание у вице–адмирала О.В. Старка, на котором обсуждались мероприятия против возможного нападения противника. Прощаясь с офицерами перед съездом с корабля, начальник морского штаба контр–адмирал В.К. Витгефт сказал: «Войны не будет».

              Между тем японский флот приближался к цели. В 6 часов вечера был поднят сигнал о начале операции. Адмирал Х. Того разделил свои истребители на два отряда: первый отряд состоял из десяти единиц, он пошёл к Порт–Артуру, второй – из восьми – в Талиенван. Броненосцы, крейсера и оставшиеся миноносцы направились к островам Эллиот. Разделив истребители на два отряда, Того допустил серьёзную ошибку, ослабив их ударную силу; в Талиенване русских военных кораблей не оказалось. Командиры первого отряда истребителей на большом расстоянии заметили русские дозорные корабли и, потушив свои ходовые огни, прошли к Порт–Артуру незамеченными и выпустили по эскадре несколько торпед. Два корабля, светящие прожекторами, и броненосец «Цесаревич» были надолго выведены из строя. Только потому, что атака японцев была плохо организована и растянулась во времени, русская эскадра не понесла больших и безвозвратных потерь.

           Утром 9 февраля под Порт–Артуром появились главные японские силы. Русская эскадра под командованием вице-адмирала О.В. Старка вышла навстречу противнику. Бой длился на контркурсах, причем при приближении японцев к берегу, в бой вступила крепостная артиллерия с Золотой горы и Электрического утёса. Видя Порт–Артурскую эскадру почти в полном составе, которая к тому же осыпала его снарядами, и тактическую невыгодность положения, Х. Того немедленно отступил. О.В. Старк не преследовал его.

           Первый день войны на море был тяжелым испытанием для русского флота. Война оказалась неожиданной для офицеров, не готовых к ней не только в военном, но главным образом в моральном отношении. Благодаря беспечности царских чиновников японцам удалось нанести Порт–Артурской эскадре серьезный ущерб. Кроме подорванных на Порт–Артурском рейде кораблей, русский флот потерял 9 февраля в корейском порту Чемульпо крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец».

          Макаров, как в воду, глядел, - первые же атаки японцев нанесли серьёзный урон русскому флоту. Стало очевидно, что инициативу взяли японцы.

          Первые поражения в морских битвах вызвали среди экипажей Тихоокеанской эскадры недоверие к наместнику императора на Дальнем Востоке адмиралу Е.И. Алексееву и временно исполняющему обязанности командующего флотом вице-адмиралу О.В. Старку, которых считали главными виновниками происшедшего. Поднять моральный дух команд и боеспособность кораблей мог только командующий, хорошо знавший проблемы ведения современной войны на море и имевший авторитет в морских кругах. В Петербурге в качестве возможных кандидатур на эту должность рассматривались начальник Главного морского штаба контр-адмирал З.П. Рожественский, пользовавшийся доверием царя и придворных кругов, и Главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал С.О. Макаров, имевший в бюрократическом Министерстве военного флота репутацию «неспокойного духа». Победил Макаров. Сложилась ситуация аналогично той, когда Александр 1 в 1812 г. вынужден был поставить М.И. Кутузова во главе русской армии. Теперь Макаров стал во главе русского флота на Дальнем Востоке – вопреки желанию морского ведомства, по воле общенационального мнения.

          1 февраля 1904 года вице-адмирал Макаров специальным нарочным из Зимнего дворца получает высочайшее уведомление о том, что государь Николай II назначил его командующим Тихоокеанским флотом. В Царском Селе Макаров был принят царём. В тот же день добился экстренного совещания в Морском министерстве для решения ряда поставленных им вопросов.

           Казалось бы, Главный морской штаб должен был, прежде всего, ознакомить нового командующего флотом с планом военных действий на море, однако такого плана вообще не оказалось. План военных действий на море на случай войны с Японией впервые был разработан в марте 1901 г. в штабе начальника эскадры Тихого океана, в дальнейшем он подвергся изменениям и был утверждён в штабе главнокомандующего армиями и флотом на Дальнем Востоке без какого-либо влияния на его содержание со стороны Главного морского штаба. Больше того, в 1896, 1900 и 1902 гг. в Морской академии проводились стратегические игры на тему войны с Японией, но ни на одну из них Макаров не был приглашён, хотя в это время он находился в Кронштадте. Выводы по этим играм не были известны ни ему, ни офицерам, назначенным в состав его штаба. Не было также разработанного единого плана действий сухопутных армий и флота. Вице-адмирал Макаров учитывал это. Он знал, что флот с первых дней войны уже сильно ослаблен. Свою творческую и организационную работу, направленную на решение задач, вставших перед ним, он начал ещё в пути.    Все сопровождающие вице-адмирала офицеры его штаба получили задания, обязанности между ними были чётко распределены. В телеграммах и донесениях он поставил перед морским министерством ряд неотложных вопросов, относившихся к усилению русского флота в Порт-Артуре. Макаров ещё в пути наметил план боевых действий, составил инструкции и собрал необходимые сведения.  Однако уже на первом этапе своей деятельности, не получая должной помощи в решении поставленных вопросов, он вошёл в конфликт со своим начальством. Макаров требовал срочной посылки в Порт-Артур миноносцев с Балтики, настаивал на их отправке по железной дороге в разобранном виде, но в этом «по техническим причинам» ему было отказано. Макаров продолжал настаивать, но ему вновь отказывали. Затем он просил заказать и срочно доставить на Дальний Восток 40 малых миноносок по 20 тонн водоизмещения, но решение и этого вопроса так затянулось, что миноноски были готовы лишь после войны. Наконец, Макаров дважды просил, чтобы отряд кораблей, вышедший из Балтики на Дальний Восток ещё до начала войны в составе броненосца, двух крейсеров и семи миноносцев, не возвращался обратно, а шёл на усиление флота в Порт-Артур. Эта просьба командующего флотом также не была удовлетворена. Исполнилось предсказание Макарова, отлично знавшего отношение к нему морского министерства, что его пошлют на Дальний Восток лишь в минуту крайней необходимости и опасности. Но это не смутило его. Как все по-настоящему крупные люди, он смотрел в глаза фактам и не опускал рук перед трудностями, сколь велики бы они ни были.

Порт-Артур

           22 февраля Макаров прибыл в Мукден – резиденцию наместника на Дальнем Востоке, а 24 февраля Макаров - в Порт-Артур. Флаг командующего взвился на мачте быстроходного крейсера «Аскольд» в Порт-Артуре.

           Вместе с ним приехали чины его штаба: капитаны 2-го ранга М.П. Васильев и К.С. фон Шульц (изобретатель буксируемого контактного минного трала), корабельный инженер П.Ф. Вешкурцев, главный инженер Кронштадтского порта А.Я. Линдебек и др. (М.П. Васильев – бывший командир ледокола «Ермак», К.С. Шульц – старший офицер ледокола «Ермак», П.В. Вешкурцев – полковник Корпуса корабельных инженеров).

          В штаб С.О. Макарова прибыл и известный художник Е.И. Столица, принимавший участие в 1898 и в 1899 гг. в экспедициях на ледоколе «Ермак».

             С ним также приехала «рабочая партия» Балтийского завода — 1 инженер, 1 механик, 1 чертежник, 189 мастеровых и 2 конторщика. Эти рабочие немедленно приступили к починке повреждений кораблей.

             Макаров привёз с собой также, по согласованию с начальником Обуховского сталелитейного завода, своим старым знакомым ещё по походу в Северную Америку в 1863 г., генерал-лейтенантом по Адмиралтейству Г.А. Власьевым, 113 квалифицированных рабочих завода под руководством подполковника А. П. Меллера. Они стали собирать и приводить в порядок орудия из арсеналов крепости, обеспечивали их установку на батареи, ремонтировали корабельные орудия.

             Александр Петрович Меллер за успешное выполнение своих обязанностей был произведён в полковники и награждён орденом Святого Владимира 4-й степени. Впоследствии он стал начальником Обуховского завода, а затем – Путиловского завода.

             Макаров, не теряя времени, прямо с вокзала направился в порт и доки для осмотра ремонтируемых и строящихся кораблей. Рабочих, чтобы усилить их рвение и ускорить ремонт кораблей, поселили в казармы эскадры и приняли на корабельное довольствие. Затем, на проходящем ходовые испытания эскадренном миноносце «Страшном», Макаров направился к броненосцу «Ретвизан», которого готовили к снятию с мели, и намеревался с борта эскадренного миноносца осмотреть остальные корабли.

            П.Ф. Вешкурцев организовал скоростной ремонт повреждённых броненосцев, разработав технологию бездокового ремонта подводной части корпуса, применив им же сконструированные кессоны. Благодаря этому корабли «Цесаревич», «Севастополь», «Паллада», «Баян» были введены в строй всего за несколько недель.

            Успехом увенчались работы по снятию с мели броненосца «Ретвизан». После месяца бесплодных усилий броненосец сошёл с мели. Его на буксире перевели в Западный бассейн, где немедленно начались работы по починке. Для ремонта использовали кессон — деревянное устройство, предназначенное для частичного осушения подводной части судна. «Ретвизан» также был введён в строй.       

                                                     С.О. Макаров на «Ретвизане».

             На «Петропавловске» Макаров принял от О.В. Старка обязанности командующего эскадрой. Вечером «Ретвизан» был снят с мели и препровождён в порт, что на кораблях приняли как добрый знак. Повреждённые броненосцы «Цесаревич» и «Паллада» Макаров, из-за отсутствия подходящего дока, дал указание ремонтировать при помощи кессонов.

             Имя вице-адмирала Макарова было настолько хорошо известно на флоте, что уже самый факт его прибытия давал личному составу надежду на то, что флот окрепнет и перейдёт к активным действиям. Обстановка в Порт-Артуре к моменту прибытия туда Макарова, была крайне тяжёлая. Некоторые корабли оказались уже выведенными из строя. Местное командование от первых неудач явно растерялось. С первого же дня своего приезда адмирал начал обстоятельно знакомиться с состоянием эскадры, гавани и оборонительных сооружений. Он посетил все корабли, беседовал с офицерами, матросами и портовыми рабочими, всячески стараясь вселить в них бодрость духа и веру в силу своего оружия и флота. За это время им были предприняты решительные меры по наведению порядка, он поднял боевой дух среди команд, предпринял ряд действий, чтобы обезопасить флот и город от нападений японского флота, но ему приходилось также вести постоянную борьбу с наместником адмиралом Е.А. Алексеевым и Главным морским штабом.

           Во всей боевой деятельности, в руководстве личным составом, в доверии, которое Макаров завоевал в первые же дни, он находил полное удовлетворение. Иное положение создалось в отношениях Макарова с высшим командованием: эти отношения продолжали оставаться до последних дней ненормальными. В официальной истории русско-японской войны сказано: «нельзя обойти молчанием тех затруднений, с которыми пришлось бороться командующему флотом в отстаивании тех мер, которые он находил нужными для пользы дела и службы. Твёрдость адмирала Макарова в этой борьбе доходила до того, что он даже ставил не раз вопрос об оставлении им должности командующего флотом». 
            Первый, довольно крупный конфликт с морским министерством возник из-за отказа в просьбе Макарова как можно скорее издать и выслать в Порт-Артур его книгу «Рассуждения по вопросам морской тактики». На неоднократные просьбы Макарова об издании его книги он получал отказ от морского министерства. Так как в те времена никакого боевого устава или учебника по тактике не было, труд Макарова, безусловно, был на флоте необходим. В самые горячие боевые дни эскадры, 18 марта Макаров послал телеграмму, в которой писал: «Просил бы теперь же напечатать мою книгу «Рассуждения по вопросам морской тактики». Книга нужна теперь, а не в будущем году; не допускаю мысли, что министерство не может теперь же найти 500 р., и отказ в напечатании понимаю, как неодобрение моих взглядов на ведение войны, а посему, если моя книга не может быть напечатана теперь, то прошу заменить меня другим адмиралом, который пользуется доверием высшего начальства». 
           Не лучше были отношения Макарова и с главнокомандующим русскими вооруженными силами на Дальнем Востоке адмиралом Е.И. Алексеевым, находившимся в Мукдене.     Макаров ценил и поощрял дельных, смелых, энергичных офицеров и решительно не терпел безынициативных, трусливых. После нескольких выходов в море он отстранил от должностей некоторых командиров кораблей, заменив их более способными. Главнокомандующий не согласился с этим решением и настаивал на его отмене или на замене некоторых командиров офицерами по его представлению. Макаров вновь не согласился и просил освободить в таком случае его от командования флотом. Только после этого главнокомандующий утвердил все требования Макарова, но всё же поднял вопрос в министерстве об ограничении прав командующего флотом. Так высшее командование, никогда не любившее Макарова, мешало ему в работе, начиная с первых дней его командования флотом. 

           С.О. Макаров настаивал на усилении флота отрядом контр-адмирала А.А. Вирениуса, которого война застала в Красном море, а также миноносцами типа «Циклон» и моторными минными катерами. Миноносцы он предполагал разобрать и перевезти по железной дороге, а минные катера срочно заказать в одной из иностранных фирм. В этом вопросе С.О. Макарова поддержал главнокомандующий всеми морскими и сухопутными силами адмирал Е.И. Алексеев. Однако их надежды не оправдались: отряд А.А. Вирениуса решением генерал-адмирала был возвращён на Балтику, вопрос перевозки миноносцев утонул в бюрократической переписке, а катера были заказаны с опозданием.  В официальном Петербурге с отъездом С.О. Макарова восторжествовали самоуспокоенность и надежда на чудо. Вместо экстренного вооружения Балтийского флота для похода на Дальний Восток были приняты ограниченные меры для ускорения достройки новых кораблей и заказаны несколько подводных лодок. Более энергично действовал общественный Комитет по усилению флота на добровольные пожертвования — война вызывала массовое патриотическое движение населения, но результаты его работы могли сказаться не ранее, чем через год. 13 февраля 1904 г. особое совещание под председательством генерал-адмирала постановило организовать крейсерскую войну для борьбы с военной контрабандой на коммуникациях Японии. Оказалось, что быстроходных пароходов Добровольного флота для этого недостаточно. Вооружение вспомогательных крейсеров, часть которых решили купить за границей, было возложено на контр-адмирала великого князя Александра Михайловича.

            Макаров старался тщательно разузнать, что происходит в японском флоте. Японцы понесли за месяц войны довольно большие потери. Тяжкие повреждения получил броненосец «Яшима», на броненосце «Фуджи» были сбиты все трубы, на броненосце «Шикишима» повреждена машина и сбита труба; получили также те или другие повреждения еще два броненосца, пять крейсеров 1-го ранга (из шести, имевшихся в японском флоте), два крейсера 2-го ранга; один крейсер 2-го ранга затонул.

            Тот факт, что, даже будучи захвачен врасплох, русский флот нанёс противнику столь значительные потери, давал все основания ожидать ещё больших результатов при улучшении руководства флотом. А то, что стиль руководства с приездом Макарова в корне меняется, было очевидно. Ярким доказательством этого явился один эпизод, происшедший через два дня после приезда Макарова.

            Флот начал действовать. Верный принципу активных действий, Макаров уже через день по прибытии в Порт-Артур выслал в море на разведку два миноносца-   «Решительный» и «Стерегущий». Около 19 часов 25 февраля миноносцы вышли из Порт-Артура. Море было спокойным, погода идеальная для ведения разведки. Около 21 часа с «Решительного», шедшего головным, заметили огонь японского корабля, находившегося у входа в залив Талиевань. Командир миноносца Ф. Э. Боссе решил выйти на него в торпедную атаку. При увеличении скорости из трубы корабля стали вырываться языки пламени. Внезапность была утрачена, и наши корабли решили возвращаться в базу. Теперь их курс проходил вдали от берега. Около 6 часов утра миноносцы находились примерно в 20 милях от Порт-Артура. Неожиданно с правого борта были обнаружены 4 вражеских корабля. («Акебоно», «Сазанами», «Синономе» и «Усугумо»). Вскоре выяснилось, что это были японские истребители миноносцев.  

            Противники увидели друг друга почти одновременно. Японские корабли увеличили скорость и пошли на сближение, отрезая нашим миноносцам путь к Порт-Артуру.   Начался ожесточенный бой. Огонь японских кораблей сосредоточился на «Стерегущем», который получил сильные повреждения, орудия были разбиты, корабль потерял ход. «Решительный» также был повреждён, но успел уйти под прикрытие наших береговых батарей.

            Упустив «Решительный», японцы в ярости сосредоточили весь огонь на «Стерегущева». Ему пришлось вести бой с четырьмя кораблями противника, на которых было 24 пушки против 4-х русских. Это был настоящий ад: вражеские снаряды рвали металл корабля, осколки косили людей. Погиб командир миноносца А.С. Сергеев, тогда командование кораблём принял лейтенант Н. Головизнин. От «Стерегущего» поднимались густые клубы дыма, он стоял среди вздыбленной взрывами воды и отбивался. Наши моряки стояли насмерть, усилив скромное вооружение корабля отчаянной храбростью и мужеством. Своей жизнью они доказали верность старинной традиции Российского флота: «Погибаю, но не сдаюсь!». Последний из офицеров «Стерегущего», инженер-механик В. Анастасов, принял командование уже погибающим кораблем. В эти минуты смертельно раненый сигнальщик Кружков с помощью кочегара Осинина выбросил за борт сигнальные книги и секретные документы, привязав к ним кусок железа. Сделали это вовремя — к миноносцу подходил вельбот с японскими моряками. В 7.10 бой прекратился, на борту миноносца не осталось орудий, корабль представлял собой дымящуюся груду металла: все мачты и трубы были сбиты, борта и палуба искорежены снарядами.          

           С обоих бортов снаружи следы попадания десятков больших и малых снарядов. Через пробоины близ ватерлинии внутрь корпуса поступает вода. Фок-мачта упала на правый борт. Командирский мостик разбит полностью. Вся передняя половина судна в полном разрушении. На верхней палубе было видно около 20 обезображенных взрывами трупов. Вообще положение миноносца было настолько ужасное, что не поддается описанию.

           На «Стерегущем» погибли 4 офицера и 45 матросов. Японцы также понесли урон. Были тяжело повреждены «Акебоно» и «Сазанами».

           Узнав о тяжёлом положении миноносца, Макаров немедленно перешёл на быстроходный крейсер «Новик» и вместе с крейсером «Баян» направился к месту боя.

           Японская шлюпка с «Сазанами» подошла к борту «Стерегущего», японцы высадились на русский корабль, подняли японский флаг, завели буксир и в 8.10 начали буксировку. Японцы взяли в плен четырёх раненых и обожжённых русских моряков, подняли японский флаг и завели буксирный трос. При буксировке миноносец стал зарываться в волны, натяжение троса возросло, и он лопнул. Японцы попытались завести его заново и продолжить буксировку, но в это время к месту боя приблизились русские крейсеры «Баян» и «Новик». Это адмирал С. О. Макаров шёл на выручку миноносцу. Находившиеся на «Стерегущем» японцы в спешке спустили свой флаг и на полном ходу отошли к своим кораблям. Оставленный миноносец в 9.20 затонул в 7 милях от Ляотешаня. Подошедшие русские крейсера ничего не обнаружили и никого не спасли. Так завершился бой, благодаря которому миноносец «Стерегущий» навсегда вошёл в историю Российского флота с такими определениями как легендарный и героический.  

           Смелый выход командующего флотом на слабо бронированном лёгком крейсере для выручки погибавшего корабля произвёл исключительно сильное впечатление на весь личный состав.  Своим мужественным поведением при попытке выручить окружённый миноносец Макаров окончательно завоевал симпатии офицеров и матросов.

             Четверых раненых моряков со «Стерегущего»: трюмного машиниста В. Н. Новикова, кочегара А. А. Осинина, минно-машинного квартирмейстера (и. о. боцмана) Ф. Д. Юрьева, кочегара И. П. Хиринского японцы доставили в Сасебо, где им было зачитано письмо от японского морского министра, в котором говорилось: «Вы, господа, сражались храбро за своё Отечество и защищали его прекрасно. Вы исполнили свой тяжёлый долг как моряки. Я искренне хвалю Вас, вы — молодцы».    

             Мужество экипажа русского миноносца настолько потрясло врага, что в Японии его команде был воздвигнут памятник — стела из чёрного гранита со словами: «Тем, кто больше жизни чтил Родину».

           10 (23) мая 1911 г. в Александровском парке на Каменноостровском проспекте в Санкт-Петербурге прошло торжественное открытие памятника, посвящённого геройской гибели в бою миноносца «Стерегущий» по проекту скульптора К. В. Изенберга и архитектора А.И. фон Гогена (расчёты фундамента выполнил профессор В. Н. Соколовский, отлил скульптурную композицию талантливый литейщик В. З. Гаврилов). В почётном карауле стоял кочегар Алексей Осинин - один из нескольких выживших при тех событиях матросов. На церемонии присутствовал император Николай II, председатель Совета министров П.А.Столыпин, высшие чины армии и флота. Император был облачён в морскую форму с Андреевской лентой. Прибыли также великие князья Кирилл Владимирович, Константин Константинович, Дмитрий Константинович, Сергей Михайлович и супруга Кирилла Владимировича великая княгиня Виктория Федоровна. Великий князь Кирилл сам чудом спасся во время взрыва крейсера «Петропавловск». Создатель монумента К. Изенберг был лично представлен императору и пожалован орденом Владимира IV степени.

            С.О. Макаров, оправдав поведение Ф.Э. Боссе, сохранившего свой корабль, и наградив офицеров и матросов «Решительного», учёл горькие уроки всей операции. Он временно прекратил разведки миноносцев. С   командирами кораблей он разрабатывал два иных варианта их использования: одиночной дальней экспедиции и поиска кораблей противника большим отрядом, способным одолеть в бою отряд японских истребителей.

            За 36 дней командования адмирала Макарова эскадра выходила в море шесть раз (при вице-адмирале О.В. Старке лишь один раз — 27 января, при контр-адмирале   В.К. Витгефте дважды — 10 июня и 28 июля). Была начата разведка побережья, налажена дозорная служба, корабли стали активно выходить в море, ускорилось исправление повреждений кораблей. Кроме того, с 9 марта была организована С. О. Макаровым перекидная артиллерийской стрельба через Ляотешан по японскому флоту и проделаны значительные работы по усилению береговых батарей крепости. При нём флот стал флотом! Один из участников осады так написал о Макарове: «Со времени прибытия его все стали бодрее и веселее, воспрянули духом, начала расти уверенность в возрождение нашей эскадры, явилась надежда восстановить доблестную славу флота и наказать дерзкого врага… Только он мог дать и действительно дал флоту временно живую душу, внушив опытному и смелому врагу осторожность и должное внимание к нашим, теперь хотя и слабеньким, силам».

                                              Макаров на катере обходит строй кораблей

            Готовясь к предстоящим боям с японским флотом, Макаров решил выходить в море всей эскадрой, с тем, чтобы использовать выход для отработки маневрирования эскадры, осмотреть ближайший к крепости район и, в случае встречи с противником, вступить в бой. При этом он лично разработал инструкцию для одновременного выхода эскадры из гавани во время прилива, чего раньше никогда не делалось. Этот выход способствовал сколачиванию эскадры и поднятию боевого духа её личного состава. 

            При каждом случае появления противника в районе Порт-Артура Макаров немедленно выходил со своей эскадрой в море, чего раньше не делалось. Миноносцы днём и ночью регулярно высылались в разведку. На подходах к базе была организована дозорная служба; проведены специальные мероприятия по защите рейда от прорыва миноносцев противника в районах, посещаемых японской эскадрой; были выставлены минные заграждения; корабли проводили практические стрельбы; было организовано систематическое траление фарватеров и рейдов перед выходом эскадры. Большой заслугой Макарова явилась организация перекидной стрельбы с внутреннего рейда через мыс Ляотешань по японским кораблям при их приближении к крепости, а также установка дополнительных береговых батарей при входе в гавань. Все эти весьма важные мероприятия проводились под личным руководством Макарова. Он сам разработал таблицу однофлажных боевых сигналов, инструкцию для действий миноносцев в разведке и в атаке, инструкцию для боя эскадры, инструкцию по управлению огнём в бою на ходу. 

            Перед Макаровым стояла также задача недопущения высадки японского десанта на Квантунском полуострове (при использовании минных заграждений), а ближайшей — постепенное расширение оперативной акватории за счёт действий лёгких сил (крейсеров и эскадренных миноносцев). После ввода в строй повреждённых броненосцев перед эскадрой ставилась задача нанести удар по главным силам японского Соединенного флота. Действия лёгких сил должны были также представлять постоянную угрозу для коммуникаций противника в Жёлтом море.

           Оперативный план С.О. Макарова предусматривал подготовку к генеральному сражению с японским флотом. Для обеспечения успеха этого сражения предполагалось ускорить ремонт «Цесаревича» и «Ретвизана», а также присоединить Владивостокский отряд. Одновременно Владивостокский отряд крейсеров должен был активизировать свои действия по нарушению коммуникаций противника в Японском море, чтобы оттянуть часть сил Соединенного флота от Порт-Артура. Для этой цели Макаров назначил командиром Отдельного отряда крейсеров Тихоокеанской эскадры (такое название он имел с 9 марта) своего второго заместителя (младшего флагмана) контр-адмирала К.П. Йессена, которому поставил задачи отражения десантов на северо-востоке Корейского полуострова и демонстрационных действий у берегов Японии для отвлечения противника. При благоприятной обстановке отряд крейсеров должен был прорваться в Порт-Артур. Йессен южно-китайской железной дорогой (через Харбин) прибыл 17 марта во Владивосток. В свою очередь, чтобы сориентироваться в намерениях японцев относительно высадки десанта, Макаров принял решение провести разведку акваторий островов, находящихся у юго-восточных берегов Ляодуна, где могли находиться японские транспортные суда с десантными отрядами на борту.

           В последние февральские дни 1904 года в Порт-Артур прибыл в творческую «фронтовую» поездку художник-баталист В.В. Верещагин. Произошла тёплая встреча давних знакомых, и Верещагин принял предложение Степана Осиповича быть его гостем на «Петропавловске».

           24 февраля канонерская лодка «Отважный» стала нести круглосуточную охрану рейда Порт-Артура.

           4 марта — С. О. Макарова вышел на разведку на миноносце «Боевой» на внешний рейд.

           Проведённые мероприятия сразу же дали эффект. Так, уже 13 марта состоялся выход эскадры в море под флагом вице-адмирала Макарова в составе 22 кораблей. Японская эскадра, подошедшая к Порт-Артуру для очередной его бомбардировки, была встречена метким огнём русских кораблей из гавани, а после выхода эскадры японцы вынуждены были отойти. 

           12 марта. Была произведена постановка минным транспортом «Амур» минного заграждения перед Ляотешаном.

           14 марта эскадра выходила в море для отработки маневрирования. 15 марта была отражена атака японских миноносцев.

           В ночь на 15 марта, охраняя проход, миноносцы «Отважный» и «Бобр» отразили атаку японских миноносцев.

           19 марта состоялась встреча Макарова с командованием крепости, на которой рассматривались вопросы взаимодействия армии и флота. Было признано, что самым слабым местом в обороне крепости (со стороны моря) является оконечность Квантунского полуострова — мыс Ляотешань, где не было ни укреплений, ни береговых батарей. Это давало возможность японским броненосцам обстреливать перекидным огнём внешние бассейны порта. До момента постройки батарей (на это уйдёт, по меньшей мере, месяц) было решено разместить на вершине Ляотешаня выносной артиллерийский пункт управления огнём, поддерживающий с кораблями телефонную связь. Во время встречи выяснилось несовпадение взглядов на роль Порт-Артура и Тихоокеанской эскадры в военных действиях. Макаров считал, что Порт-Артур должен быть морской базой и обеспечивать стоянку эскадры, а, по мнению А.М. Стесселя, командира Квантунского укреплённого района, город должен оставаться только крепостью, защищаемой эскадрой. Так как оба командующих были на равных правах подчинены наместнику, такое несходство мнений не сулило ничего хорошего для Порт-Артура. Единственным плюсом совещания стала выработка принципов взаимодействия кораблей с береговой артиллерией. Однако вице-адмирал Макаров был человеком упрямым и в тот же день разработал для эскадры так называемую программу активной обороны вместе с начальником сухопутной обороны крепости генералом Р.И. Кондратенко и начальником Квантунской крепостной артиллерии генералом В.Ф. Белым.

           Р.И. Кондратенко погиб 15 декабря на форте № 2 от прямого попадания в каземат форта гаубичного снаряда. Вместе с ним погибли ещё 8 офицеров. После окончания русско-японской войны тело героя было торжественно перезахоронено 8 октября 1905 года в Петербурге, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

В. Ф. Белый умер 7 января 1913 года в Царском Селе и был похоронен на Казанском кладбище

            22 марта канонерская лодка «Гиляк» сменила «Отважного» на охране про­хода. «Отважный» круглосуточно нёс охрану без пере­рыва с 24 февраля, т. е. почти месяц.

            В этот же день сильная японская эскадра приблизилась к Порт-Артуру и обстреляла город и Ляотешанский маяк. Стрельба велась из 12-дюймовых орудий. Зная, что крепостная артиллерия недостаточно дальнобойная, японцы рассчитывали на безнаказанность своих операций. Но в этот раз их ждал неприятный сюрприз. Макаров организовал стрельбу перекидным огнём, т. е. аналогично японцам, и эта стрельба, в осуществимости которой с русской стороны многие сомневались, дала прекрасные результаты. Не видя цели, но руководимая наблюдателями, судовая артиллерия стреляла очень точно. Один японский броненосец получил сильное повреждение, после чего вся неприятельская эскадра отошла. Одновременно Макаров вывел из гавани крупные корабли: пять броненосцев и шесть крейсеров, как бы предлагая бой в случае желания противника вновь приблизиться к рейду. Японцы не решились атаковать русские корабли, находившиеся под защитой крепостных фортов, и удалились.

           Опираясь на доверие и уважение подчинённых, Степан Осипович развернул обширную деятельность. Напряжённые учебные занятия, ремонт повреждённых судов, расширение дока, система оборонительных мероприятий, обновление командного состава, организация вопросов боепитания. Для обороны входа в гавань Макаров велел затопить с внешней стороны входа два коммерческих парохода. Кроме того, на ночь он ставил позади минных заграждений один крейсер с несколькими миноносцами; в случае внезапного нападения неприятеля они должны были тотчас атаковать прорвавшиеся в гавань корабли. Сам Макаров проводил все ночи на дежурном крейсере, часто появляясь на палубе и зорко всматриваясь в ночную мглу.

           Японцы сделали несколько попыток забить выход нашему флоту и принудить его к безактивности при подготавливаемых ими десантных операциях для захвата Квантунского полуострова. Каждый раз они увеличивали число брандеров, доведя их до двух десятков в последний раз, но не только не достигли цели, но чем дальше, тем легче отбивали их русские корабли и крепостная артиллерия.   По результатам этих атак японцев Макаров разработал инструкцию по охране входа на внутренний рейд. Так, в обязанности канонерской лодки «Отважный» входили освещение прожектором рейда и обстрел обо­ронительных неприятельских кораблей. При этом все дежурные миноносцы и катера поступали в распоряже­ние командира лодки, который должен был руководить и их действиями. В распоряжении командира «Отважно­го» находился и один портовый катер с принадлежнос­тями для тушения пожаров и «оказания помощи букси­рованием».

            С каждым днем симпатии к Макарову всё возрастали. «Все храбрецы находят в нем отца-покровителя и сочувствующего друга, — писал один очевидец. — Предложения некоторых он отклоняет, не находя соответствующим или самый проект, или самого исполнителя, но направляет в то же время молодую энергию в ту сторону деятельности, которую он находит более подходящей для данного офицера».

            Макаров внушал мысль, что, несмотря на техническое превосходство неприятельского флота, сильная духом Порт-Артурская эскадра в состоянии разбить его. Каждая неудачная атака японцев подрывает их дух и поднимает дух у русских моряков, говорил адмирал. Раздавая боевые отличия, он давал понять, что ждёт от награждённых ещё больших подвигов. И каждый хотел удостоиться той же чести: получить награду из рук адмирала, которого любили и в которого все верили.

            29 марта — Состоялся выход эскадры в море под флагом командующего.

            В конце марта 1904 г. С.О. Макаров получил агентурные сведения, что в районе островов Эллиот будут сосредоточены транспортные суда с японскими войсками для последующей их переброски на Квантунский полуостров. Макаров решил послать в ночь с 30 на 31 марта на перехват десанта группу миноносцев, а на утро вывести из Порт-Артура в море русскую эскадру для окончательного уничтожения транспортных судов противника.

            В ночь на 31 марта с канонерской лодки «Гиляк» в 10 час 50 мин в луче прожектора был замечен неприятельский миноно­сец. На лодке пробили отражение минной атаки, но её не последовало, и в 11 часов лодка прекратила освещение прожектором. При этом неизвестные корабли на внеш­нем рейде были обнаружены не только «Гиляком». В эту ночь на дежурном крейсере «Диана» находился С.О. Макаров. Как вспо­минает В.И. Семёнов, бывший в то время старшим офи­цером крейсера, только адмирал пошёл обходить крейсер, как на расстоянии примерно двух миль были обнаруже­ны подозрительные силуэты. Командир крейсера пред­ложил открыть по ним огонь, но Макаров не отдал тако­го приказания, так как опасался, что это могут быть наши миноносцы, которые по каким-либо причинам раньше времени вернулись с боевого задания, но войти в гавань не решаются, так как береговые батареи могли их при­нять за японцев. Но затем адмирал добавил: «Прикажи­те точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же с утра протралить это место. Не набросали бы какой дряни…»

           В это время на внешнем рейде Порт-Артура ста­вил мины японский заградитель «Кориор-Мару» под прикрытием миноносцев. По японским данным, отряд подошёл к Порт-Артуру в 10 час 40 мин. Японская официальная история войны на море пишет: «Неприятель с судов и с берега светил шестью-семью прожекторами и казалось, был особенно насторожен. Наш минный отряд нередко попадал в освещаемое пространство, но, к счастью, от­крыт не был».

           В рейд к островам Эллиот в составе двух отрядов вышли 8 миноносцев: «Сторожевой», «Смелый», «Страшный», «Расторопный», «Бесшумный», «Боевой», «Выносливый» и «Грозовой». Подойдя к намеченным островам, миноносцы в целях маскировки закрыли кильватерные огни, в результате, шедшие концевыми «Страшный» и «Смелый» отстали и потерялись в темноте. Не обнаружив у островов ни одного японского судна, основная группа пошла дальше к острову Саншантао. На рассвете с разных направлений на море были замечены дымы многочисленных кораблей. Справедливо полагая, что это корабли главных японских сил, встреча с которыми в светлое время без поддержки больших кораблей была бы безрассудством, миноносцы повернули к Порт-Артуру, и благополучно возвратились.

           Один из отставших миноносцев – «Смелый» под командованием лейтенанта   М.К. Бахирева после безуспешных попыток найти свой отряд с рассветом также взял курс на базу. Другой – «Страшный» около 4 часов утра заметил очертания нескольких миноносцев и, решив, что это свои, вступил им в кильватер. На рассвете командир миноносца капитан 2 ранга К.К. Юрасовский приказал поднять на «Страшном» флаг и свои позывные. В ответ раздались орудийные выстрелы, так как корабли оказались японскими истребителями. Путь к Порт-Артуру был отрезан, и «Страшный» вступил в неравный бой с 6-ю миноносцами противника.

           Первым же, попавшим в «Страшный», снарядом был убит командир и повреждено носовое 75-мм орудие. В командование миноносцем вступил лейтенант Е.А. Малеев. Развив полный ход и отстреливаясь из трех 47-мм пушек, русский миноносец попытался прорваться сквозь строй японских кораблей, но в этот момент от очередного вражеского снаряда взрывается торпеда в кормовом торпедном аппарате. Последствия взрыва ужасны. Разворочена палуба, разбиты цилиндры обеих машин, перебита главная паровая магистраль, были убиты или ранены прислуга торпедного аппарата, кормового орудия и многие из машинной команды. Погиб инженер-механик Дмитриев. Миноносец потерял ход, но продолжал отстреливаться из 37-мм многоствольной пушки. Японские корабли подошли к «Страшному» на расстояние 70-80 метров и стали расстреливать его в упор. Потеряв в 1,5-часовом бою всех офицеров и три четверти команды, «Страшный» стал погружаться. В это время подходивший к Порт-Артуру «Смелый», услышал позади выстрелы и пошёл на помощь. Когда он приблизился к месту боя, японские миноносцы повернули на него. Поняв, что «Страшному» уже не поможешь, лейтенант М.К. Бахирев увёл свой миноносец к Порт-Артуру.

            На следующее утро С.О. Макаров так и не прика­зал протралить подозрительное место, и никто из подчи­нённых не напомнил ему о высказанном за несколько часов до этого (10 часов 20 минут вечера 30-го марта) приказе. Как с горечью вспоминал старший офицер крейсера «Диана» В.И. Семёнов: «Ги­бель «Страшного» и вызванный этим спешный выход от­дельных судов, появление главных сил неприятеля, сбор эскадры - всё это заслонило события минувшей ночи, казавшиеся такими мелкими. Ни сам адмирал, ни кто- либо из окружавших его не вспомнили о подозритель­ных силуэтах, смутно виденных сквозь сетку дождя, оза­рённую лучами прожекторов. Правда, лейтенант А.М. Басов в своём обзоре мин­ных заграждений в период обороны Порт-Артура говорит, что некоторые просили его не выходить на рейд, не протра­лив его, но адмирал не обратил внимания на эти предосте­режения, ответив: «Разве я могу не выйти, когда у меня по­гибает миноносец». Но это утверждение вряд ли верно - когда «Петропавловск» только начинал вытягиваться на внешний рейд, «Страшный» уже более часа был на дне. Броненосец как бы предчувствовал свою гибель - в прохо­де он сел на мель, с которой его с трудом сняли.

           Командующий крепостной артиллерией генерал-майор В.Ф. Белый, постоянно видевший С.О. Макарова, по­зднее вспоминал, что адмирал предчувствовал, что имен­но с наступлением праздника Пасхи (с 28 марта) неприятель предпримет какие-либо решительные дей­ствия против Порт-Артура. Как писал Белый: «Я и ад­мирал условились все ночи первых четырёх дней Пасхи быть самим в непосредственной близости к месту ожи­даемых действий неприятеля: я на Золотой горе, на бата­рее № 15, а адмирал - на дежурной лодке, стоявшей на на­ружном рейде внутри нашего бонового заграждения... Как потом передавали, адмирал просидел на стуле, на мости­ке дежурного перед входом на внутренний рейд судна всю ночь под 28 марта, не смыкая глаз. Ночь прошла спокой­нее, нежели когда-либо, неприятель вовсе не подходил даже миноносцами. Первый день Пасхи - тоже, а за ним и ночи на 29 и 30 марта.

         Под 31 число неприятельские миноносцы опять подходили ко входу, а некоторые даже под Электричес­кий утёс. Но сам адмирал принял их за своих, посланных на ночь к островам Мяотао и не возвратившихся ещё и приказал кораблям не стрелять, передав то же на Золотую гору. Но я и батареи сильно подозревали, что перед нами были японские миноносцы и, когда стало ясно их уда­ление, то открыли по ним огонь. Но было уже поздно и миноносцы ушли спокойно, исполнив свою задачу по­становки мин. Эта ошибка адмирала была для него ро­ковой».

         Роковая ошибка адмирала очевидно во многом объясняется физической усталостью уже немолодого че­ловека, четыре ночи не смыкавшего глаз в ожидании по­стоянного нападения. Наутро 31 марта С.О. Макаров забыл повторить приказание протралить подозритель­ный район, а его помощники (были молодые и здоровые) не удосужились напомнить адмиралу об этом.

         В 5 часов 50 минут по разработанному Макаровым плану на внешний рейд Порт-Артура выходил крейсер «Баян». Приняв сообщение от командира миноносца «Страшный» о бедственном положении, командир «Баяна» капитан I ранга Р.Н. Вирен полным ходом повёл свой корабль на помощь. Но было поздно. В 6 часов 15 минут «Страшный» ушёл под воду. Подойдя к месту гибели миноносца, крейсер подобрал из воды только 5 матросов. Во время их спасения по «Баяну» открыли огонь 6 японских крейсеров, появившихся со стороны моря. Отстреливаясь, «Баян» отошёл к Порт-Артуру, на внешний рейд которого С.О. Макаров выводил корабли своей эскадры.

                                                Эскадренный броненосец «Петропавловск»

            Не дожидаясь выхода всей эскадры, Макаров на броненосце «Петропавловск» в сопровождении броненосца «Полтава», крейсеров «Баян», «Аскольд» и «Новик» пошёл навстречу врагу. В 8 часов 15 минут крейсера противника открыли огонь по русским кораблям. Ответным огнём Макаров заставил японцев отойти.        

            В 8 часов 40 минут на горизонте появились главные силы противника: 6 броненосцев и 2 новейших броненосных крейсера. Русский отряд в это время отошёл от базы на 16 миль и оказался в очень невыгодном положении. Но оказавшись в таком положении, под огнем неприятеля, Макаров повернул к крепости под прикрытие её батарей.

            На внешнем рейде к командующему присоединились броненосцы «Победа» и «Пересвет». После перестроения Макаров на «Петропавловске» вновь повернул навстречу японским кораблям с намерением дать им бой под прикрытием береговых батарей. Но в 9 часов 43 минуты в 2 милях от полуострова Тигровый Хвост «Петропавловск» подорвался на минной банке, выставленной японскими заградителями в ночь на 13 апреля. В японской военной литературе указывается, что постановка мин не была замечена русскими.

           Над морем раздался взрыв, затем другой, более сильный - это сдетонировал боезапас главного калибра носовой башни и носовой минный погреб. Поднялся громадный столб дыма, и через две минуты броненосец, объятый пламенем, накренился на правый борт и ушёл под воду.

              Спасти удалось только 80 человек (7 офицеров и 73 матроса), в том числе командира корабля капитана I ранга В.М. Яковлева, великого князя Кирилла Владимировича и 5 офицеров. В числе погибших на «Петропавловске» 650 человек были: вице-адмирал               С.О. Макаров, начальник штаба контр-адмирал М.П. Молас, флаг-офицер эскадры капитан 2 ранга М.П. Васильев, флагманский артиллерийский офицер капитан 2 ранга А.К. Мякишев, флагманский минный офицер капитан 2 ранга К.Ф. Шульц, только что прибывший в Порт-Артур и назначенный командиром «Пересвета» капитан 2 ранга Н.А. Кроун, флагманский штурман А.А. Коробицын, начальник военного отдела штаба полковник А.П. Агапеев, друг С.О. Макарова - знаменитый художник-баталист В.В. Верещагин, cудовой священник иеромонах о. Алексей Раевский.

            В гавани, куда доставили спасённых, толпы людей ждали, надеясь, что вот-вот прибудет Макаров. Когда пришёл последний катер без Степана Осиповича, суровые матросы плакали, как дети. «Что броненосец… Макаров погиб — голова пропала», — говорили они. В Порт-Артуре все скорбели о погибшем адмирале. И скорбь эта прошла по всей трудовой России.

            Контр-адмирал князь П.П. Ухтомский, принявший командование эскадрой, опасаясь атаки японского флота, дал сигнал выстроиться в колонну за «Пересветом» и повернул к Порт-Артуру. Во время перестроения на мине подорвался броненосец «Победа», но остался на плаву и был уведён на внутренний рейд. Японский командующий адмирал Х. Того не стал развивать успех, всё это время оставаясь в роли наблюдателя. Около 3 часов дня японский флот ушёл от Порт-Артура

            Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал С.О. Макаров погиб вместе со штабом, не осуществив своих оперативных и тактических планов и намерений.

            По случаю гибели адмирала С.О.Макарова академик А.Н.Крылов писал: «Трагическая гибель вице-адмирала Макарова была тяжёлой утратой для флота и страны. Он был в расцвете своих сил и таланта и мог ещё многие годы продолжать свою плодотворную деятельность прекрасного моряка, искусного флотоводца и талантливого учёного-новатора. С.О.Макаров вошёл в историю русского флота не только как замечательный флотоводец, но и как выдающийся теоретик военно-морского дела», написавший более пятидесяти научных работ по вопросам кораблестроения и океанологии».

            Русский флот в лице Макарова понёс тяжёлую утрату. За короткое время (36 дней) командования Тихоокеанской эскадрой он сумел сделать очень многое. Прежде всего он привёл эскадру в надлежащее боевое состояние, поднял дух личного состава и подготовил флот к активным боевым действиям, организовал регулярную разведку. Макаров принял активные меры для ускорения ввода в строй повреждённых кораблей, усилил оборону крепости с моря, создал систему обороны внешнего рейда. Он лично руководил отражением атак японских миноносцев, выходами своей эскадры навстречу противнику, не допускал безнаказанного обстрела флота и крепости, заставлял японцев каждый раз уклоняться от боя с русской эскадрой.

           Катастрофа 31 марта имела необратимые последствия для российского флота: с гибелью С.О. Макарова флот потерял вождя, которого было трудно заменить. Среди десяти других адмиралов, самостоятельно командовавших флотом, эскадрами и отрядами в русско-японской войне, ни один не мог сравниться с первым командующим флотом Тихого океана. По образному признанию самих японцев С.О. Макаров на фоне своих коллег выглядел как «благородный журавль среди домашних петухов».

           Гибель Макарова произвела тяжёлое моральное впечатление на весь личный состав флота — от нижних чинов до старших офицеров и адмиралов. Очевидец катастрофы капитан 2-го ранга В.И. Семёнов записал в дневнике, как он укорял старшего боцмана «Дианы» за «похоронный» вид, «требовал, чтобы он всячески подбодрял команду, внушал, что без потерь нельзя — на то она и война». И боцман ответил: «Что броненосец! Хоть бы два, да ещё и пару крейсеров в придачу! — Голова пропала!».  У адмиралов В.К. Витгефта, П.П. Ухтомского и других, так же, как и у многих командиров кораблей 1-го ранга (Р.Н. Вирен) после 31 марта пропала уверенность в своих силах. Они, заведомо признавали превосходство японцев на море.

           С гибелью С.О. Макарова активные операции Порт–Артурской эскадры прекратились.

           После войны японское правительство за 21 тысячу долларов разрешило частной фирме обследовать броненосец «Петропавловск» и поднять с него ценные вещи. Водолазы увидели, что корпус корабля разорван пополам, носовая часть лежит на ровном киле, а кормовая - перевернута. Поднятые во время этих работ останки русских моряков были с почестями захоронены на кладбище Порт-Артура. Тела С.О. Макарова и В.В. Верещагина так и не были найдены.

           Броненосец «Петропавловск» и по сей день лежит на дне Жёлтого моря на глубине 35 метров. В Китае уже строят планы использования его в туристическом бизнесе…

Память.    Имя С.О. Макарова носят:

- Несколько кораблей в Советском Союзе и России в разное время носили название «Адмирал Макаров».

- 15 апреля 1908 г. был поднят флаг на построенном крейсере «Адмирал Макаров».

Крейсер «Адмирал Макаров»

          В 1908 году крейсер «Адмирал Макаров» в составе отряда русских кораблей принял участие в спасении гражданского населения итальянского города Мессина, пострадавшего от сильного землетрясения. Именно тогда военные моряки линкоров «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь», гардемарины Морского корпуса, находящиеся на борту российских кораблей, а также экипажи канонерских лодок «Гиляк» и «Кореец» первыми пришли на помощь практически полностью разрушенной Мессине, извлекли из завалов и спасли более 2000 человек.  Русские моряки продолжали работы в течение нескольких дней - до прибытия в город частей итальянской армии и кораблей её флота. Памятник подвигу русских моряков в Мессине до 30 годов стоял у здания городской Ратуши. За этот подвиг итальянское правительство наградило врачей и командование кораблей итальянскими орденами. Руководитель отряда контр-адмирал В.И. Литвинов получил золотую медаль «За спасение жителей Мессины и Калабрии 28 декабря 1908 года» и «Большой крест Итальянской короны», командиры кораблей и врачи – большие серебряные медали «За спасение погибавших» и «Командорские кресты». Все российские моряки без исключения были награждены серебряными медалями «В память содружества». Николай II на встрече с контр-адмиралом В. Литвиновым, отметил, что моряки, за несколько дней, сделали больше, чем дипломаты, за всё его царствование. Эти слова оказались пророческими, так как в начале Первой мировой войны Италии пришлось делать выбор, на чьей стороне воевать. Поколебавшись немного, Италия, припоминая заслуги русских моряков, выступила на стороне России. В память о гуманизме русских моряков и их бескорыстной помощи в Италии была выбита медаль «За самоотверженность и человеколюбие», торжественно вручённая членами Мессинского муниципалитета экипажу крейсера «Аврора», посетившего Мессину в феврале 1911 года. Вместе с медалью был передан благодарственный адрес, в котором говорилось: «Братская помощь, оказанная русским флотом, является одной из прекраснейших страниц в великой книге Человечества, и, когда Мессина восстанет из пепла, она никогда не забудет, что благодаря вашим усилиям она видит своих сыновей живыми». Выпуск гардемарин, принявших участие в спасательных работах, с тех пор стал называться «мессинским».

           А организатор всех этих событий - адмирал Владимир Иванович Литвинов в 1917 году ушёл в отставку и был убит сотрудниками ВЧК в 1919 году в Киевской губернии.

   - В 1921 г. в честь С. О. Макарова был переименован ледокол «Лейтенант Шмидт».

   - Город Макаров на острове Сахалин.

   - Бухта Макарова на острове Итуруп.

   - Гора Макарова на Земле Мак-Робертсона в Антарктиде.

   - Гора Макарова на острове Сахалин.

   - Гора Макарова на архипелаге Шпицберген.

   - Залив на Северной Земле Карского моря.

   - Залив на Земле Франца Иосифа в Баренцевом море.

   - Котловина в Северном Ледовитом океане.

   - Ледник на Шпицбергене.

   - Мыс на Новой Земле в Баренцевом море.

   - Мыс на острове Сахалин.

   - Остров архипелага Норденшельда в Карском море.

   - Подводная гора у Курильских островов в Охотском море.

   - Подводная гора в Тихом океане, широта 29 31 сев., долгота 153 31 вост.

   - Подводный желоб в Охотском море.

   - В июне 1913 г. в Кронштадте открыт воздвигнутый на добровольные пожертвования памятник С. О. Макарову с надписью на постаменте: «Помни войну!».

             В 1910 году на собрании, посвящённом памяти вице-адмирала С. О. Макарова, был образован комитет по сбору пожертвований для постройки памятника, которые составили 1/4 от всех видов жалования команд и экипажей в течение года. Был принят проект скульптора Л. В. Шервуда, а местом установки памятника была выбрана Якорная площадь в Кронштадте перед Морским собором. Скульптура С. О. Макарова была отлита из бронзы на заводе Карла Робекки в Санкт-Петербурге. Здесь также были изготовлены барельефы.

             Гранитная скала, на которую был установлен скульптурный портрет вице-адмирала, предназначалась для памятника Павлу I, но баржа, доставляющая скалу из Выборга в Санкт-Петербург, затонула в Выборгском заливе. Стошестидесятитонную скалу, простоявшую в воде более ста лет, достали с морского дна и освятили в 1911 году по приказу Николая II. При транспортировке откололась верхняя часть глыбы. В июне 1913 года её установили в Петровском парке недалеко от зимней пристани. Для установки пьедестала была подготовлена база, облицованная мрамором. Якорные цепи и якоря, составляющие ограду памятника, были отпущены со складов Кронштадтского военного порта.

             Памятник выполнен с необычайной экспрессией. Кажется, что С. О. Макаров сделает шаг и пойдет быстрой и решительной походкой.

             На трёх сторонах постамента находятся барельефы, посвящённые этапам жизни С. О. Макарова. Барельеф с левой стороны изображает взрыв турецкого судна во время Русско-Турецкой войны. 14 января 1878 года С. О. Макаров провёл первую успешную в истории минного оружия атаку торпедными катерами на внешнем Батумском рейде. В результате был потоплен вражеский корабль «Интибах». Второй барельеф изображает арктическое плавание ледокола «Ермак», сконструированного и построенного под руководством вице-адмирала. На третьем изображен взрыв подорвавшегося на мине броненосца «Петропавловск», во время которого погиб С. О. Макаров.

             С. О. Макаров стоит, преодолевая ветер, о чём говорят развивающиеся полы его шинели. У его ног вздымается бронзовая морская волна, символизирующая японского дракона и увлекающая его в морскую пучину. Правую руку С. О. Макаров опустил в карман шинели, а левой, застывшей в воздухе, как бы показывает курс корабля или цель своей эскадры.

             С правой части памятника на бронзе выбиты стихи. Первоначально их автор был неизвестен, но позже из переписки композитора, учёного и генерала Ц. А. Кюи удалось установить, что это Е. Дмитриев, хотя на авторство и сегодня претендует кадет О. Лобановский из Владимирского Киевского кадетского корпуса.

Текст, выбитый на памятнике:

Спи, северный витязь,
спи, честный боец,
Безвременно взятый кончиной.
Не лавры победы -
терновый венец
Ты принял
с бесстрашной дружиной.
Твой гроб - броненосец,
могила твоя -
Холодная глубь океана.
И верных матросов родная семья -
Твоя вековая охрана.
Делившие лавры, отныне с тобой
Они разделяют и вечный покой.
Ревнивое море не выдаст земле
Любившего море героя,
В глубокой могиле,
в таинственной мгле
Лелея его и покоя...
И ветер споет панихиду над ним,
Заплачут дождём ураганы,
И саван расстелют
покровом густым
Над морем ночные туманы.
И тучи, нахмурясь,
последний салют Громов грохотаньем
ему отдадут…

              24 июля 1913 года состоялось торжественное освящение памятника. На освящение из Петергофа на яхте «Александрия» прибыл император Николай II с дочерьми Ольгой, Татьяной и свитой. На церемонию освящения памятника прибыли глава Морского министерства адмирал И. К. Григорович, петербургский губернатор А. В. Адлерберг, председатель кабинета министров В. Н. Коковцев, главный командир порта и военный губернатор Кронштадта вице-адмирал Р. Н. Вирен, военные представители Франции, Японии, Германии, Италии. Присутствовали вдова С. О. Макарова, дочь Александра с мужем; сын Вадим стоял в составе почётного караула матросов крейсера «Адмирал Макаров». 

              Памятник освятил глава военного и морского духовенства протопресвитер В. И. Шевельский.                    В момент падения покрова с памятника, с кораблей, стоявших на рейде — «Адмирал Макаров», «Олег», «Аврора», «Павел I» было дано 17 залпов. Николай II опустился на одно колено, за ним последовали войска и жители города, присутствовавшие на площади в тот момент. Своим жестом Император показал, насколько важна фигура адмирала Макарова в истории страны.

             К памятнику было возложено 32 венка. Затем состоялся парад, который принимал император Николай II.

             У подножия памятника в наши дни принимают присягу молодые моряки.

              - Обелиск в селе Янракыннот Чукотского АО в виде усеченной пирамиды с конусовидным основанием, установленный на бетонной площадке. В верхней части памятника морской колокол — рында, на лицевой стороне металлическая пластина с памятным текстом.

            - Памятник во Владивостоке.

   Имя адмирала С.О. Макарова носят:

- Государственная Морская академия имени адмирала С.О. Макарова в Санкт-Петербурге.

- Национальный университет кораблестроения в Николаеве

                          - Тихоокеанский военно-морской институт во Владивостоке.

   - Государственный университет морского и речного флота в Санкт-Петербурге.

   - Имя Макарова носят несколько улиц в различных городах России и Украины.

   - В 1984 г. на киностудии «Леннаучфильм» был снят научно-популярный фильм «Адмирал Макаров» (режиссёр — В. Гуркаленко, операторы В. Петров, В. Ильин, В. Смирнов).

   - На Тихоокеанском флоте ежегодно 8 января проходят памятные мероприятия, посвященные С.О. Макарову.

   - В 2017 году в Мурманске у входа в Нахимовское военно-морское   училище   установлен бюст С. О. Макарова.

   - В 1966 г. в Лейквуде (штат Нью-Джерси) на территории общества «Родина» в специально построенном помещении был открыт Русский морской музей. Он был создан на средства Вадима Макарова и вдовы российского моряка-эмигранта Федотова — Уайт. Музею было присвоено имя адмирала Степана Осиповича Макарова.

   -   Написан траурный марш «Вечная слава!» И. Лабинским.

   -   Написана «Элегия на смерть Макарова».

   -   Написан романс «Памяти С.О. Макарова» Ц. Кюи.

               Японский поэт Исикава Такубоку в 1904 году написал стихотворение «Памяти адмирала Макарова», содержащее следующие строки (в переводе В. Н. Марковой):

..Хвала тебе, великий чужестранец,
Принявший на себя судьбы отчизны крест.
Твой адмиральский флаг на мачте взвился
Высоко солнцу встреч по ветру буйному Артура.
О, Боже, кто мог знать, что этот флаг
Поглотят волны чрез мгновенье
И погребут на дне морском с судьбою родины твоей
И с мощью, покорявшие народы мира!..
…Мне утешением будет мысль,
Что в каплях пылких слёз поэта
И в силе его крика, зовущего по имени тебя,
Жить будет истиною вечной и твоё имя, и мой стих.
В притихший мрак июньской полуночи,
Свечою сзади озарён, гляжу я, прислонясь к окну,
И мысли тихие к тебе стремятся.
И как живой, встаёшь пред взором ты, твой образ,
Когда в последний миг ты взглядом усмирял волноворот смертельный.
И никнет голова, и льются безудержно слёзы.
Тебя уж нет в живых, но вечно будет жить
В сердцах, которым дорог души великой образ,
Твоего сердца доблестный порыв.
Замолкни же, ночная буря
И Куро-Сиво стон у диких скал!
Падите ниц, затихнувши на время,
Когорты вражьи и свои, пред именем Макарова:
К нему я обращаю свой возглас пламенный.
Он поглощён безумием волн седых
Под ущерблённым месяцем далёкого Артура.

Утихни, ураган! Прибой, не грохочи,

Кидаясь в бешенстве на берег дикий!
Вы, демоны, ревущие в ночи,
Хотя на миг прервите ваши клики!

Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов,
Замрите со склонённой головой
При звуках имени его: Макаров.
Его я славлю в час вражды слепой,
Сквозь грозный рёв потопа и пожаров.
В морской пучине, там, где вал кипит,

Защитник Порт-Артура ныне спит.

О, солнце Севера! Как величаво
Сошло оно в крутой водоворот.
Пусть, как в пустыне, всё кругом замрёт,
Ему в молчаньи воздавая славу!
Вы слышите ль, как громкий клич без слов
Вселенную наполнил до краёв?
Но что в нём прозвучало? Жажда ль мести?
В час гибели? Иль безрассудный гнев,
Готовый мир взорвать с собою вместе,
Когда валы смыкались, закипев,
Над кораблём, защитником отчизны?
О нет, великий дух и песня жизни!
Враг доблестный! Ты встретил свой конец,
Бесстрашно на посту командном стоя,
С Макаровым сравнив, почтут героя
Спустя века. Бессмертен твой венец!

И я, поэт, в Японии рождённый,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясённый,
Сдержать порыва скорби не могу.
Вы, духи распри, до земли склонитесь!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи!
При имени Макарова молчи, О битва!
Сопричислен русский витязь
Великим полководцам всех времён,
Но смертью беспощадной он сражён.
Когда вдруг запылал от вспышек молний
Над Азией Восточной небосклон
И закипели в жёлтом море волны,
Когда у Порт-Артура корабли
В кольце врагов неравный бой вели,
Ты, болью за свою отчизну полный,
Пришёл на помощь. О, как ты могуч
Последний Солнца блеск меж чёрных туч!
Ты плыл вперёд с решимостью железной
В бой за Россию, доблестный моряк!
Высоко реял над ревущей бездной
На мачте гордый адмиральский стяг.
Но миг один - всё скрылось под волнами:
Победами прославленное знамя
И мощь, которой в мире равной нет:
Где их могила, кто нам даст ответ?
В тот страшный день с утра спустились тени
И Солнце спрятало свои лучи,
Заклокотало море в белой пене:
(Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Все, как один, падите на колени,
Пускай сольёт сердца один порыв.)
Скрывалась в море неприметно мина.
И потопил внезапно страшный взрыв
Корабль, что нёс морского властелина.
Спокойно руки на груди скрестив,
Вперив свой взор в бездонную пучину,
Где в злобном торжестве кружился вал,
Исчез на веки славный адмирал.
Ах, океан судьбы и грозной бурей
Его волнующая злая смерть!
Лишь день вы бушевали в Порт-Артуре,
Но вечно будут помнить чёрный смерч.
Когда ж вас спросят с гневной укоризной,
Как смели вы такую жизнь отнять,
То перед светлым царством вечной жизни
Какой ответ вы будете держать?
Мгновенно все надежды и величье
Под вашим натиском погребены!

Медаль С.О. Макарова

Награды С.О. Макарова:

Малая золотая медаль Русского географического общества

Золотое оружие «За храбрость»

Орден Святого Георгия IV степени

Орден Святого Владимира IV степени

Премия Российской Академии наук за работу «Об обмене вод Черного и Средиземного морей»

Премия Российской Академии наук за работу «Витязь» и Тихий океан»

Орден Святой Анны II степени

Орден Святого Станислава I степени

Орден Святого Станислава II степени

Медаль имени графа Ф.П. Литке Русского географического общества

Испанский орден Большого креста

 Японский плакат гибели С.О. Макарова

          В 2005 году китайскими водолазами, обследовавшими погибшие корабли в гавани Порт-Артура, были найдены останки 6 тел, на одном из которых были частично сохраненные адмиральские знаки различия. Останки были переданы китайским властям, которые захоронили их в братской могиле, на месте укреплений Литеры Б, но так как экспертиза по идентификации останков не проводилась, имя адмирала остаётся неизвестным. 

Семья

           Жена – Капитолина Николаевна.

           Многотрудные обязанности отца не позволяли Степану Осиповичу уделять дочери и сыну много внимания. Зато Капитолина Николаевна, внимательно следила за образованием и воспитанием детей. Кроме обычных гимназических классов большое внимание дома уделялось иностранным языкам.

Вдова адмирала С.О. Макарова Капитолина Николаевна (третья справа в нижнем ряду) 

на приёме в честь прибытия английской эскадры в Кронштадт 1913 г.

              После революции с целью выезда за границу она была вынуждена оформить фиктивный брак с профессором Расселом, английским подданным. После этого им удалось выехать в Финляндию, а потом на британском крейсере – в Данию, где Капитолина Николаевна имела аудиенцию с матерью казнённого российского императора Николая 11. Затем она добралась до Франции, а её «законный супруг» отправился домой в Англию. Капитолина Николаевна скончалась в 1946 г. в городке Антиб.

   В собственной семье адмирала было трое детей.

С.О. Макаров, Капитолина Николаевна, дочь Александра и сын Вадим.

Снимок сделан на пути из Кронштадта в Ораниенбаум. Фото около 1896 г.

На отдыхе с семьёй

Степан Осипович Макаров на отдыхе в Саках с супругой Капитолиной Николаевной и дочерью Александрой (Диной). 1902 г.

           Старшая дочь Ольга прожила недолго (1882 – 1886 гг.). В 1887 г., когда корвет «Витязь» зашёл во Владивосток, его командир получил известие о смерти дочери, «составлявшей его радость и утешение в жизни более чем всё и вся», как вспоминал адмирал А.А. Вирениус, в те годы старший офицер корвета. Эта девочка была названа в честь королевы Греции, жены короля Георга1, Ольги Константиновны Романовой, дочери Великого князя Константина Николаевича, генерал-адмирала российского флота. Его имя носил корабль, на котором Макаров прославился своими рейдами по Чёрному морю. Поэтому при крещении дочери Макарова королева была восприемницей, а представляли её посол в Константинополе и жена греческого посланника.

             Вторая дочь, Александра, в семье её звали Диной, (1886—1982 гг.). После гибели Степана Осиповича в 1904 году Александра Степановна была назначена фрейлиной при дворе Николая II, а в 1906 году вышла замуж за ученого – агронома Льва Викторовича Голубева – сына известного российского промышленника и коллекционера Виктора Фёдоровича Голубева (1842-1903), основавшего, между прочим, Днепропетровский металлургический завод им. Петровского. Семья Голубевых владела недвижимостью в Петербурге, Брянске и Киеве, имела большое загородное поместье в Пархомовке на территории современной Днепропетровской области. Сам Лев Викторович был человеком незаурядным. Камергер двора Николая II, он мало интересовался жизнью высшего света. Зато имел дипломы Королевской Прусской земледельческой академии, Рейнского Университета, и многих других аграрных заведений. Он был известным меценатом, председателем попечительного совета Приюта принца П. Г. Ольденбургского и совладельцем (вместе с братом Виктором Викторовичем Голубевым - известным учёным-востоковедом) роскошного имения близ Сочи - т.н. «Голубевой дачи», где супруги довольно успешно занимались виноделием. У супругов был сын Вадим.

             В Петербурге Александра Степановна с 1906 по 1914 годы жила в собственном доме № 10 по Большому проспекту Васильевского острова. Все вокруг знали, что она дочь знаменитого адмирала, и дом, в котором она жила, назывался «макаровским». Известно, что даже после эмиграции до 1929 года в этом доме в их бывшей квартире, а затем – библиотеке находился бронзовый бюст адмирала Макарова, выполненный немецким скульптором Н.Г. Шлейфером. Бюст этот был свадебным подарком Льва Викторовича Голубева. Сейчас этот бюст хранится в Центральном военно-морском музее Минобороны РФ в Санкт-Петербурге.          

                                  Александра Степановна в придворном парадном платье фрейлины императорского двора.

             После революции Голубевы вместе с малолетним сыном Вадимом эмигрировали во Францию и поселились в селении Биарриц, где Лев Викторович стал членом-учредителем «Русского очага во Франции», а Александра Степановна занималась благотворительностью.

            Л.В. Голубев пропал без вести в 1918 году. Александра жила тогда в Швейцарии из-за болезни сына, а затем переехала во Францию. Второй раз Александра Степановна вышла замуж за Л.В. Нарышкина (1875 – 1931 гг.) – участника Первой мировой войны, ротмистра лейб-гвардии Гусарского полка, а в эмиграции – члена Гвардейского объединения во Франции. Этот брак был недолгим. Третьим её мужем стал граф А.В. Капнист (1879 – 1958 гг.) – статский советник, представитель древнего русского дворянского рода. Он усыновил сына Александры Степановны Вадима.

            В 1954 г. Александра Степановна организовала в Русском доме инвалидов в Ницце благотворительную акцию «Чашка чая» (бесплатная раздача обедов) в память о своём прославленном отце. Она прожила долгую жизнь и скончалась 2 февраля 1982 г. в городке Антиб. Похоронена на русском православном кладбище Кокад (западная окраина Ниццы). Там же похоронен и её супруг граф Алексей Васильевич Капнист.

            Сын Вадим (1892—1964 гг.).

            Из его дневника: «Хорошо помню, как отец прощался со мной. Был зимний, но очень солнечный день. Теперь-то я знаю из книг, что происходило это 3 февраля 1904-го в 9 часов утра. Еще загодя в нашем кронштадтском особняке собралось множество гостей. Горничная подняла нас спозаранку, сестра и я надели гимназическую форму, но от занятий в тот день нас освободили. Отец и мама вышли в гостиную ко многочисленным гостям, никогда ещё у нас не собиралось столько народу! Отец был в парадном мундире со всеми орденами, на боку висело золотое оружие за турецкую войну, я впервые видел его на нём, оно всегда висело в его кабинете над письменным столом. Мама выглядела великолепно, как всегда в таких случаях. Потом сестра рассказывала, что все дамы шёпотом судачили об её новом платье. Еще сестра сказала, что шил ей француз-портной самого модного ателье на Невском проспекте.
            Отец бодро произнёс несколько слов, никогда не забуду последних: «Мы русские. С нами Бог». И перекрестился с поклоном. Все тоже перекрестились. Отцу подали адмиральскую шинель с меховой оторочкой, он подал маме котиковое манто, которое привёз ей ещё с Дальнего Востока. Все вышли, мы тоже, сестра была в шубе, я в гимназической шинели.
Вся улица была запружена народом. Отец сказал несколько слов, благодаря всех за проводы. Снял фуражку, поклонился на три стороны, перекрестился. Ему в ответ все тоже поклонились, осеняя себя крёстным знамением. Отец усадил маму в открытые сани, прикрыл ей колени волчьей полстью.

            Подошел к нам. Я очень боялся расплакаться, потому дал себе слово ни за что не сделать так. Сестра, как всегда, стала нервничать, разрыдалась, обнимая отца, целовала ему руки, даже не дала толком благословить себя. Потом отец подошёл ко мне, поднял руку для благословения, опустил мне пальцы на лоб, на миг задержал движение. Пальцы у него почему-то были ледяные, я отлично это запомнил. И тут я разрыдался, словно мальчишка (а мне шёл уже тринадцатый год, ростом я был почти с отца). Мне до сих пор ужасно стыдно, хотя никто не стыдил меня позже.»

             Вадим в 1906 г. поступил Морской кадетский корпус. Надо сказать, что вначале там ему было тяжеловато. Домашнее воспитание и гимназия весьма отличались от суровых правил и нравов Морского корпуса... Об этом, в частности, свидетельствует аттестация его ротного командира после годичного пребывания Вадима в корпусе:  

            «Очень нравственный и воспитанный мальчик. Правдивый, самонадеянный, болезненно самолюбивый, эгоист. Очень развитый, способный, очень старательный, интересующийся. К обязанностям и правилам относится аккуратно, товарищами не любим за гордость, кичливость и эгоизм. Владеет свободно языками английским и французским...»  

            Ещё 31 марта 1904 г. С.О. Макаров написал своё последнее письмо. Оно было адресовано сыну Вадиму.

«Дорогой мой сыночек!

 Это моё первое письмо, посланное именно тебе, а не в отрывках в письмах маме, как бывало раньше. Ты уже подросток, почти юноша, но я обращаюсь к тебе с другого конца России уже как к взрослому мужчине.

 Вадим, тут идёт жестокая война, очень опасная для Родины, хоть и за пределами её границ. Нет, не временный перевес неприятеля в силах тревожит меня. Русский флот, ты знаешь, творил и не такие чудеса. Но я чувствую (о чём ты пока никому не скажешь!), что нам – и мне в том числе – словно бы мешают. Не адмирал Того, нет, а как бы сбоку подталкивают, как бы подкрадываются сзади. Кто? Не знаю. Душа моя в смятении, чего я никогда не испытывал. Начинаю уже чего-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин Василий Васильевич что-то мне пытается объяснить, но сбивчиво, как все эти художники и поэты (ты им не очень верь, публика эта шальная! Доверяй только людям основательным!). Вот такое у меня настроение, сынок. Но знаешь пока об этом ты один. Молчи, как положено мужчине, но запомни.

И ещё. Объясню уж тебе, почему адресуюсь помимо нашей любимой мамы. Запомни на всю жизнь: на женщин никогда нельзя перекладывать тяготы нашей мужской доли. Иной болван и трус может заявиться домой чуть ли не в слезах и супруге своей с порога: вот на войну посылают вроде …стоит ли… Что скажет тут любящая мать, жена, сестра? «Ни за что, погибнешь, ты у нас один, уклонись уж как-нибудь!» Ну, по-женски понятно, что с них взять. Но настоящий мужчина должен явиться домой бодрым и сказать: ну, дорогая, собирай меня в дорогу, тут на границе весёлое дело предстоит! Она поплачет, соберёт тебя и успокоится, положившись на волю Божию.

Обнимаю тебя, сынок. Учись старательно, помогай маме и сестре. Бога бойтесь. Царю служите.

Твой Макаров-старший. Порт-Артур, 31 марта 1904 год».

             Но корпус обтесал Вадима, и в старших специальных классах корпуса мы видим его уже любимцем сверстников и одним из лучших гардемаринов. Об этом, в частности, свидетельствует производство Макарова в младшие унтер-офицеры, чего удостаивались лучшие по успеваемости и дисциплине. Корпус он окончил в 1992 г. четвёртым по списку из 134-х человек. В мае этого года он был произведён в корабельные гардемарины и направлен в учебное плавание на крейсере «Россия». В октябре 1912 г. Вадим был назначен на крейсер «Адмирал Макаров».   На крейсере он прослужил более двух лет. На нём и встретил начало Первой мировой войны, находясь в дозоре в составе бригады крейсеров Балтийского флота. Вскоре крейсер был привлечён к минным постановкам в Финском заливе, чтобы преградить путь немецкому флоту к столице страны. За участие в минно-заградительной операции недалеко от Данцигской бухты в конце 1914 года Вадим Макаров был награждён своим первым боевым орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. На крейсере «Адмирал Макаров» существовал обычай награждать офицеров, прослуживших на нём два года, специальным золотым жетоном с названием корабля. Так мичман Макаров стал обладателем жетона, на котором было выгравировано имя его отца. В кампанию 1915 года крейсер принимал участие в активных боевых действиях, а мичман Макаров «за мужество и распорядительность, проявленную в бою с германскими крейсерами у острова Готланд» был награждён орденом Святой Анны 4-й степени. Знак этого ордена крепился на эфесе сабли и кортика, и там же помещалась надпись: «За храбрость». Поскольку в послужной список заносились сведения обо всех знаках, разрешённых к ношению на мундире, указан там и золотой жетон в память о плавании на крейсере «Адмирал Макаров». В начале 1916 года по личной просьбе Макаров был переведён в Минную дивизию и зачислен слушателем офицерских артиллерийских классов. Минная дивизия в то время комплектовалась новыми эсминцами типа «Новик» — последним словом тогдашнего военно-морского кораблестроения. Многие офицеры стремились попасть на эти корабли, не имеющие тогда аналогов в других странах. Зачисленный на один из таких эсминцев — «Орфей», Макаров принял активное участие в доводке артиллерии корабля. Нужно было не только самому разобраться в новой артиллерии, но и научить всему матросов. Эсминцы типа «Новик» были самыми активными кораблями на Балтике, и Вадим Степанович за службу на них в конце 1916 г. получает очередное звание лейтенанта и награды — ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней с мечами. Награждён он был и английским орденом Военного креста. Получил он и полагающиеся выслужные награды — бронзовые медали «300 лет дому Романовых» и «200 лет Гангутскому сражению».

          Макаров отрицательно отнесся к революции 1917 г. Вот что он сам писал об этом периоде: «...к тому времени (апрель 1917 года.) революция мне настолько опротивела, и было столь очевидно, что флот развалится в ближайшие три месяца, что оставаться на флоте не имело никакого смысла. Пользуясь некоторыми связями, которые у меня имелись, я устроил себе командировку за границу и в мае месяце 1917 года выехал из России, по­лучив назначение в Америку помощником военного агента». 

          На новой должности в США Макаров провёл около полутора лет. Он исправно исполнял свои служебные обязанности, читал лекции офицерам американского морского генерального штаба и артиллерийского управления.

          После приезда в США российской военно-морской миссии судьба его свела с давним другом и сослуживцем его отца – будущим Верховным Правителем России вице-адмиралом А.В. Колчаком.    

          Вадим Макаров был назначен его флаг-офицером. Еще ранее он получил патент на прибор управления зенитным артиллерийским огнем и в Америке доводил его для практического применения. Колчак по старой памяти дал ему должность в Морском министерстве омского правительства, но вскоре Вадим уходит в строй – флагманским артиллеристом Камской флотилии, на кораблях которой он участвует в боях против красных войск. Тогда же ему присваивают звание старшего лейтенанта.

Члены русской морской миссии в США.

Вверху второй слева- лейтенант В.С. Макаров.

Сидит в центре - адмирал А.В. Колчак. Фото 1917 г.

           Но после поражения белых войск в начале 1920 года Вадим Степанович принимает судьбоносное для себя решение окончательно переехать в США. В Россию он никогда больше не вернётся.

           В США Вадим Степанович начал строить свой собственный бизнес. Он занимался разными сферами деятельности: проектировал гидравлические подъёмники для станций обслуживания автомобилей, патентовал устройства для усовершенствования артиллерийской стрельбы, разрабатывал алмазное сверло для бурения нефтяных скважин и др. Когда общее количество его изобретений стало исчисляться десятками, он создал собственную фирму «Makaroff & Со».

             Одним из направлений деятельности Вадима Макарова была даже организация поставки чёрной икры, за что его в прессе часто называли Королём икры. Вадим Макаров - общественный деятель, почётный гражданин Бостона, основатель Общества русских морских офицеров в Америке.

             Помимо всего он был прекрасным спортсменом, теннисистом и яхтсменом.

             Женат был дважды. Первая жена Мари Жозефина Хартфорд известна тем, что её портрет писал Сальвадор Дали. Этот брак был недолгим.

Вилла Вадима Степановича Макарова в Палм-Бич штат Флорида. Январь 1937 г.

            Большую часть своей жизни сын знаменитого адмирала Степана Осиповича Макарова Вадим Степанович прожил в США как эмигрант. Эмиграция была не добровольной, а вынужденной. Вместе со многими морскими офицерами ему пришлось покинуть родину после проигранной белыми армиями гражданской войны. Вадим оказался достойным сыном своего отца.

           В чужой стране в экстремальных условиях Вадим Степанович сумел преуспеть. В 1934 году он на свои деньги издал книгу о своем знаменитом отце. Им были выкуплены памятные доски храма Спаса-на-водах с фамилиями моряков, погибших в Русско-японскую войну. В 1938 г. он подарил Военно-морской академии США в Аннаполисе двухмачтовую шхуну «Вамари» (на которой до этого выиграл 10 океанских гонок), которая до 1954 г. была флагманом флотилии яхт американской ВМА. Само название яхты расшифровывается как «Вадим и Мария».

             В 1962 году Вадим Степанович перенёс тяжёлую операцию, а 2 января 1964 года скоропостижно скончался в Нью-Йорке. Похоронили его в городе Бирмингеме, штат Алабама, где похоронена его вторая жена Мари Элизабет Хардинг. Через два года после кончины Вадима Степановича Макарова в Лейквуде (штат Нью-Джерси) на территории общества «Родина» в специально построенном помещении был открыт Русский морской музей. Он был создан на средства Вадима Макарова и вдовы российского моряка-эмигранта Федотова – Уайт. Музею было присвоено имя С.О. Макарова. Количество экспонатов значительно превышало возможности музея, и часть из них была передана в Центральный военно-морской музей в Санкт-Петербурге.

            Вадим Степанович завещал 100 000 долларов Толстовскому фонду, основанному в 1939 г. младшей дочерью Л.Н. Толстого Александрой Львовной, с которой он был знаком. 180 000 долларов Макаров завещал своим друзьям. Значительную часть наследства Вадим Макаров завещал своей сестре и её сыну Вадиму, которые в то время жили во Франции. Свою огромную библиотеку он завещал России - ныне она хранится в Российской государственной библиотеке («Ленинке»), отдельным фондом.

           Иван Осипович Макаров, старший брат был определён в штурманское училище в Кронштадте, но умер ещё до его окончания.

           Яков Осипович Макаров, будучи на пять лет старше Степана, зачислен на службу машинным кондуктором 2-го класса Сибирской флотилии. Его жизненный путь был похож на отцовский, только специального образования он не получил, знания и навыки приобретал практикой. В 1860 г. он — машинный унтер-офицер 2-го класса, служил на транспорте «Манджур» и был среди основателей Владивостока. В унтер-офицерских чинах он служит на амурских пароходах. В 1865 г. переведён в 1-й класс, в феврале 1867 г., после сдачи экзаменов, он — кондуктор корпуса инженер-механиков флота, а 19 мая 1869 г. за выслугу лет произведён в прапорщики того же корпуса.

           В унтер-офицерских чинах он служит на амурских пароходах. В 1870 г. он механик единственного тогда боевого корабля Сибирской флотилии канонерской лодки «Морж», затем служит на транспорте «Японец» и пароходо-корвете «Америка». Хотя братья почти одновременно получают первый офицерский чин, младший быстро обходит по службе старшего. Когда в 1872 г. лейтенант Макаров на шхуне «Тунгус» прибыл во Владивосток, его старший брат всё ещё прапорщик. Подпоручиком он станет только в 1874 г. В 1877 г. закончился 10-летний срок службы на Дальнем Востоке. Для получения дополнительной пенсии, Яков был переведён на Балтику и назначен механиком на клипер «Опричник». Здесь он получил следующий чин поручика. К этому времени Степан уже флигель-адъютант и кавалер многих боевых орденов, а с 1882 г. — капитан 1-го ранга. А Яков в 1882 г. получил первый орден Святого Станислава 3-й степени, а в феврале 1883 г. — чин штабс-капитана. Женат он не был, но в 1882 г. удочерил семилетнюю девочку Клавдию. Кораблей тогда было мало, и с 1881 до 1885 г. его на корабли не назначали, служба проходила на берегу. Яков Осипович был дельный и сведущий механик, человек безупречной честности и правдивости, доходившей до резкости. Только в 1885 г. его назначили инженер-механиком на корвет «Витязь», готовящийся к плаванию на Тихий океан. Скорее всего, тут помог младший брат, ведь именно он с 17 сентября 1885 г. был командиром этого корабля. Но служба его на «Витязе» была короткой, с 19 мая по 29 октября. Затем его назначили старшим инженер-механиком строящегося броненосца «Николай I», по выслуге лет награждают орденом Святой Анны 3-й степени. В 1886 г. он наблюдал за изготовлением механизмов броненосца типа «Александр II» на Франко-русском заводе (сейчас эту должность бы назвали военпредом). В этом году руководством страны было принято решение переаттестовать кораблестроителей и инженер-механиков кораблей из офицеров в чиновники. Яков Осипович стал помощником старшего инженер-механика, а в 1887 г. — старшим инженер-механиком. В этом же году летом его назначили флагманским механиком отряда миноносок, и в 1887 и 1888 гг. он плавал на них в Финском заливе. В 1890—1891 гг. он совершил плавание на броненосных кораблях «Николай I» и «Кремль» и вышел в отставку по болезни. При выходе в отставку ему присвоили чин коллежского советника и назначили пенсию по чину капитана 2-го ранга с различными надбавками. На пенсии Яков Осипович купил себе поместье в Новгородской губернии, но не ужился с соседями, продал своё имение и жил в городе. С братом они поддерживали переписку, от него в подарок он получил книгу о плавании «Ермака» в полярные моря, его Степан Осипович назначил душеприказчиком в своём завещании при уходе в поход на «Витязе». Умер Яков Осипович в 1909 г.

         Анна Осиповна – сестра, вступила в брак в Николаевске-на-Амуре за чиновника Скрынникова. Он дослужился до чина действительного статского советника. Семья жила в Николаеве.

         Елизавета Осиповна – сестра, вышла замуж за офицера, отличившегося в войне на Кавказе, но после смерти мужа заболела психическим расстройством. Степан Осипович помогал её детям и оплачивал обучение сына в гимназии.

         Все представители мужской части семьи отличались выдающимися организаторскими способностями, изобретательской «жилкой» и успехами в службе. Видимо, из поколения в поколение в семье переходили долг служения родине и любовь к флотской службе, интерес к технике. Ведь и с отцовской, и с материнской стороны у С.О. Макарова деды были военными.

Работы С.О. Макарова

Отдельные издания

·           В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований: [Отдельный оттиск из № 2 и № 3 «Морского сборника»]. – СПб.: Типография Морского министерства в Главном Адмиралтействе, 1886. – 62 с.

Публикации в периодике и сборниках

·           В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований // Морской сборник (Санкт-Петербург), 1886, № 2 и № 3 – [Без указания фамилии автора].

Научные труды

·         Инструмент Адкинса для определения девиации в море // Морской сборник, 1867, № 10 – с.82-84 – [Подписано: С. М.].

·         Броненосная лодка «Русалка» (средства, предлагаемые для усиления плавучести лодки) // Морской сборник, 1870, № 5 – с.1-22, № 6 – с.1-18.

·         О прекращении подводной течи на судах: Необходимость иметь на судах средства для заделывания пробоин (пластырь) // Морской сборник, 1873, № 5.

·         Трюмы двухдонных судов // Морской сборник, 1874, № 3 – с.125-140.

·         О непотопляемости судов // Морской сборник, 1875, № 6.

·         Средства против потопления судов. Причины потопления фрегата «Vanguard». Недостатки в системе непроницаемости переборок, в самих переборках и дверях и механические недостатки принятых средств. Непотопляемое судно // Морской сборник, 1876, № 1.

·         О содержании в исправности непроницаемых переборок и водоотливных приспособлений // Морской сборник, 1876, № 7 – с.15-38.

·         Крейсерство парохода «Великий князь Константин» под начальством Макарова по Чёрному морю и рапорты его // Морской сборник, 1877, №№ 1-3.

·         Предположения об устройстве морской части в Закаспийском крае // Морской сборник, 1882, № 4.

·         Об обмене вод Чёрного и Средиземного морей: Исследование флигель-адъютанта капитана I ранга С. О. Макарова. – СПб.: Издание Академии Наук, 1885 (приложение к II тому 3. H. A. H. № 6).

·         О двойственных течениях в проливах. Известия И. Р. Г. О. 1886, т. XXII.

·         Сведения о плавании корвета «Витязь». Замечания командира корвета «Витязь» Макарова по всем частям, по окончании кругосветного плавания с 1886 по 1889 гг. // Морской сборник, 1891.

·         Об уменьшении гибельных последствий при столкновении // Морской сборник, 1891, № 6.

     То же: СПб.: Издание Морского Министерства, 1891.

·         О трудах русских моряков по исследованию вод Северного Тихого океана // Морской сборник, 1892, № 5.

То же: СПб.: Издание Морского Министерства, 1892.

·         Об изменении удельного веса морской воды. Оттиск журнальной статьи, СПб, 1894.

·         Разбор элементов, составляющих боевую силу судов // Морской сборник, 1894,             № 6.

·         О необходимости международного соглашения на опубликование материалов, заключающихся в морских метеорологических журналах // Морской сборник, 1894,                 № 10.

То же: СПб.: Издание Академии Наук, 1894.

·         «Витязь» и Тихий океан». Гидрологические наблюдения, произведённые во время кругосветного плавания корвета «Витязь» 1886–1889 гг. В 2-х томах. – СПб, 1894.

·         О средствах для сохранения целости борта судов при столкновении // Морской сборник, 1895, № 5.

·         На пароходе «City of Peking» торгового флота // Морской сборник, 1896, № 6.

·         Возможно ли искусственным путём воспрепятствовать замерзанию бухты Золотой Рог // Записки общества изучения Амурского края, V том, вып.1. – 1896.

·         Рассуждения по вопросам морской тактики // Морской сборник, 1897, №№ 1, 4, 7

·         Об исследовании Северного Ледовитого океана при помощи ледоколов. Доклад // Морской сборник, 1897, № 7.

То же: СПб.: Издание Академии Наук, 1897.

·         С. О. Макаров и Ф. Ф. Врангель. Об исследовании Северного Ледовитого океана. Лекция, Изв. Русск. Географического общества, т. 33, вып. 5. – СПб, 1897.

·         Об однообразии в судовом составе флота // Морской сборник, 1898, № 4.

·         Рассуждения по вопросам непотопляемости судов // Морской сборник, 1898, № 7.

·         Отчёт вице-адмирала Макарова об осмотре им летом 1897 г. по поручению министра финансов С. Ю. Витте морского пути на p.p. Обь и Енисей. – СПб.: Издание департамента торговли и мануфактур, 1898.

·         С. Макаров и Р. Рунеберг. О постройке ледоколов // Морской сборник, 1898, № 10.

То же, СПб, 1898.

·         «Ермак» во льдах»: Описание постройки и плаваний ледокола «Ермак» и свод научных материалов, собранных в плавании. В 2 частях с 152 иллюстр. и 4 картами. – СПб, 1901.

·         Броненосцы или бездонные суда // Морской сборник, 1903, № 4.

·         Без парусов. Морская практика // Морской сборник, 1903, № 7.

То же: СПб.: Издание Морского Министерства, 1903.

·         Извлечения из отчёта Главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала Макарова и собрание его же приказов, обязательных постановлений и циркуляров по Кронштадтскому порту, городу и гарнизону 1900-1904 года. – Кронштадт, 1904.

·         Секретная записка С. О. Макарова о 20-летней судостроительной программе // Морской сборник, 1913, № 9.

Бульвар Макарова

Здесь, на бульваре корабелов,
Разлит тончайший аромат:
Акации в нарядах белых,
Красуясь, пышные стоят.
Неоновые блещут свечи,
Удары в барабан глухи.
Грешно, пожалуй, в этот вечер
Девчатам применять духи.
Звучат аккорды песни новой,
Людской не умолкает гул,
И смотрит адмирал суровый
На тихо плещущий Ингул.
А осенью здесь будет пусто
И с крон акаций с высоты
На тротуар с жестяным хрустом
Падут иссохшие цветы.

Виктор Анисимов

          Николаев – город морской. И, хотя расположен он не на морском побережье, но вся его более чем двухвековая история неразрывно связана с морями и океанами, построенными здесь кораблями, талантливыми кораблестроителями и знаменитыми на весь мир флотоводцами. Поэтому совсем не случайно, что с историей Николаева навеки переплелись судьбы многих выдающихся адмиралов. Здесь родились, служили и нашли своё последнее успокоение десятки известнейших флотоводцев и мореплавателей прошлого. Среди них – адмиралы Ф.Ф.Ушаков, М.П.Лазарев, Н.С.Мордвинов, А.С.Грейг, Г.И.Бутаков, Н.А.Аркас, С.О.Макаров и многие другие известные, а чаще уже, к сожалению, давно забытые николаевские адмиралы, создавшие своими биографиями неповторимую историю этого города. Не претендуя на научную полноту и объективность представленных здесь материалов, мы попытались собрать воедино всех тех наших прославленных земляков, кого не только мы, но и многие поколения наших потомков будут с гордостью называть «Николаевские адмиралы».

Контр-адмирал в отставке Михаил Борисович Абрамов с правнуком Дмитрием Милаевым в Кронштадте у памятника С.О. Макарову. 2016 г.